И вдруг, совсем не по инструкции, заплакала: «Папочка, миленький, приходи! Я тебя очень люблю. Мы с бабушкой ждем тебя…»

Проснулась как от удара. Щеки – мокрые от слез, сердце бешено колотится. «О-ох, – выдохнула Ники, – вот так сон!»

В тусклом свете зимнего утра на нее опять смотрел отец. С висящей над изголовьем семейной фотографии. И мать. Между ними – двенадцатилетняя дочь Николь. Дружная, счастливая троица – ни намека на скорую трагедию…

На другом снимке отец один, за письменным столом. Мать подгадала момент, когда ее муж ничего не замечал вокруг. Глаза опущены вниз, сосредоточены на чертежах. Темные брови сдвинуты, между ними – глубокая складка. Главный инженер номерного завода – почтового ящика, за работой. В темном пиджаке и белой рубашке. Педант, даже дома не давал себе расслабляться.

Не вылезая из-под одеяла, Ники дотянулась до фамильного альбома на ночном столике, стала перелистывать страницы. Фото – как короткий вздох, мгновенная вспышка памяти. Глянул, перевернул страницу и – другой вздох, другая жизнь…

Быстро пробежала взглядом семейную хронику, пожелтевшие снимки бабушки Ули и деда. От ЗАГСа и роддома до кладбища с гробом сорокалетнего главы семейства. Через пару страниц – другой ЗАГС и другой роддом, где белый сверток с новорожденной дочкой держит уже мама Катя. А отец, смущенно улыбаясь, открывает для жены и ребенка дверку «Москвича», предтечи сегодняшних «Жигулей».

Серия фотографий маленькой Николь. Первые шаги, первый зуб, первый раз в первый класс. Свою дочь родители снимали при каждом удобном и неудобном случае, даже когда она сидит на горшке, под яблоней на даче. Особенно нравился ей снимок, где отец стаскивает непослушную двухлетнюю дочь с держащейся на одной петле калитки, она тайком на ней каталась. Доволен, что успел вовремя: улыбается широкой, открытой улыбкой. «Шустрой девицей я была», – усмехнулась Ники, глядя на опасную калитку.

Дальше – настоящая фотохроника спортивно-культурного развития дочери.

Вот Ники плещется в лягушатнике. В детстве она панически боялась водных пространств. Перепуганную дочь отец бросил в середину бассейна, приговаривая: «Нельзя научиться плавать в бассейне без воды». Страх вскоре прошел, плавать научилась.

Вот – классический шпагат «гуттаперчевой девочки» в кружке при цирковом училище.

Музыкальная школа. Ники в хитоне античной богини едва видна за огромной арфой – за любимым инструментом древних богов. Родители берегли ее ладошки: ни посуду помыть, ни нож в руки взять: для будущей арфистки руки – это профессия.

Шахматы, карате, школа бального танца, изостудия – столько всяких студий, кружков и школ! Всего понемногу для общего развития. Родители торопились впихнуть в нее как можно больше разных умений и навыков. Словно что-то предчувствовали…

Между страницами вложен пожелтевший листок с первым литературным опусом пятилетней Николь. На уроках письма в детском саду задали сочинение: «Какая моя мама». Для зрительной поддержки, помнится, выставили целую портретную галерею из модных журналов: женщин разных мастей и возрастов. Ники с трудом разбирала свои первые каракули без намека на грамотность и знаки препинания: «Эти женщини очень пахожи на маму Катю но ани отличацца волосами и страстна (страшные, что ли? – споткнулась Ники) но мама Катя не страстна вот какая она на самам деле моя мама».

А она, Ники-Николь? Она так счастлива! И всего через несколько лет – больница, тревожное ожидание и пустая коляска в холле.

А чуть позже – бесконечные поиски, канавы, подворотни, разочарования…

Первый луч крался по стене, робко высвечивая любимые лица на фотографиях. И нелюбимые английские экзерсайсы, старательно развешенные по всей комнате бабушкой Улей. «Рано встать, рано лечь – можешь в жизни преуспеть», «Понять – значит простить» и прочая мудрая чепуха, собранная и воспроизведенная заботливой рукой бывшей учительницы. На английском, конечно. «До чего же скучно жить не своим умом!» – вздохнула Ники и тут же наткнулась взглядом на другой плакат, словно специально припасенный для этого случая: «Only fools, только дураки учатся на своих ошибках. Умные учатся на ошибках других». Ульяна Ильинична хорошо знала свою внучку. Вчерашний эпизод с симпатичным пассажиром тому свидетельство.