– Например?

– Нет старости, бедности. – Впервые Нат была рада, что ее перебили. Она бы не смогла настолько убедительно врать, в отличие от Карен. – Можно зайти в любой магазин и взять, что пожелаешь.

– Сомнительная замена близким людям, – заметил Марк и обхватил голову руками. Разум взрывался от новой информации и необходимости забыть фрагменты старой. – Что со всем остальным? Карьера? Университет? Путешествия?

Крохотная надежда была обречена, когда Эллиот в ответ прикусил губу.

– Прости, солнце, мы все просрали.

Он улыбнулся. С натяжкой, подняв один уголок губ, спрятав губы за ладонями, но Карен заметила эту искру, которую стоило пытаться разжигать дальше.

– Считай, что у тебя появилась возможность начать жизнь заново.

– Да, – Нат так бодро закивала словам Эллиота, что Карен начала волноваться за ее вестибулярный аппарат. – Как компьютерная игра. Проходишь ее еще раз с новыми возможностями. И новым уровнем сложности.

– Не припомню, чтобы я выбирал этот уровень, – промямлил Марк. – И я слишком хорошо помню, как хорошо было на прошлом уровне.

– Спасибо, ты помнишь не все. Обычно это спасает.

– В смысле «не все»?

– Только самые яркие воспоминания из жизни, их обычно мало.

Марк озадаченно потер макушку, будто где-то в волосах мог найти решение появившейся задачи.

– Это шутка, да? Я все помню.

– Да ладно? – вырвалось у Карен. В лучшем случае, у человека здесь было десятка два воспоминаний, которых не хватит и на скудную короткометражку. В худшем, воспоминание о смерти.

– Первое слово и время в подгузниках не опишу, но остальное… Вспомнил, после пыток. – Марк отвел руку к карману, который прежде был на его джинсах, и похлопал себя по бедру. Карен протянула ему сигарету с зажигалкой.

– Ментол. Тонкие. Стереотипно, но что есть. – Он закурил без промедления, даже не глядя на фирму. Аккуратность ему явно не помешала бы. – Интересная у «Опиума» терапия, конечно. А главное, действенная. Впервые слышу о подобном эффекте.

– Опиум? Те сектанты?

– Ага, они обитают у нас в церквях. С религией здесь ситуация хуже, чем с трудоустройством.

Очередная затяжка. Сигарета почернела почти до губ парня, свалив пепел ему на колени.

– Давай мы тебя проводим домой. Я и Эллиот поможем освоиться в этом мире, Марк. А Вы… – Нат вдруг поняла, что не знает имя экстравагантной собеседницы. И в принципе впервые обратила внимание на ее внешний вид.

– Карен, давай на «ты».

Кто-то вообще еще обращается на «Вы»? Хотя Карен сейчас интересовало другое – она всегда трепетала, когда кто-то в ее окружении пытался не подать вида, что ее рассматривают. С замедлением, фиксируя каждую деталь ее образа, как мазки на холстах великих художников.

– Карен. Можешь не говорить никому о Марке и его памяти, пожалуйста?

– Могу постараться. – Еще кто-то ей будет ставить условия. Она наклонилась к Марку, придерживая край непослушной юбки, и чмокнула в краешек уха. Румянец заиграл на щеках и у Марка, и у Эллиота. Отличная компенсация потраченного времени. – Не умри тут со скуки, красавчик.

– Ни семьи, ни работы, ни учебы, ни хобби. Чем тут тогда заниматься?

Карен не ошиблась, парень и правда быстро соображал. Значит, привыкнуть к новому порядку будет куда сложнее.

– В этом-то вся и проблема.

– У тебя бывает свободное время?

– Я не ты: работаю, чтобы жить, а не наоборот.

Нат фыркнула, вдохнув неприятное облачко корицы на шапке кофе. Прошла неделя, как Марк пытался смириться со своей смертью, и Нат должна была признать – он был лучшим ее подопечным за все время. Не считая Эллиота, конечно. Ни криков, ни скандалов, даже ни единой попытки самоубийства. Ему сразу объяснили, что теперь это бесполезно.