Лучше Таньки нету Ксения Куприна

Во время стоянки поезда в Омске я вышел подышать свежим воздухом и размять изнывавшие по движению и накопившие усталость от вынужденного бездействия в дальней дороге ноги. Просто прохаживался туда и обратно вдоль перрона и наблюдал за высадкой тех пассажиров, кто уже завершил своё путешествие и прибыл в желаемый пункт назначения, и посадкой отправляющихся в неизвестность долгого пути, пока ещё ожидавшую их впереди. Добавляя себе впечатлений доступным развлечением, наблюдал со стороны за тем, как ведут себя провожающие и встречающие кого-то на вокзале. Мне хотелось почувствовать, что движет всеми этими людьми, угадать их предысторию.

Тем временем небо наливалось свинцом грозовых туч. Где-то вдалеке сверкали молнии, и оттуда доносились гулкие раскаты грома. В воздухе отчётливо пахло надвигающейся грозой, обещающей принести с собой долгожданную прохладу льющейся с неба воды, которую с одинаковым нетерпением ожидали как жаждущие деревья и травы, так и раскалённый под палящим летним солнцем асфальт.

Неотвратимо подходило к концу время стоянки поезда. Я уже возвращался в купе, когда мои глаза на долю секунды встретили взгляд серых глаз стройной юной девушки со светло-русыми волосами. Она была одета в джинсы с белой футболкой. Ничего необычного, просто традиционный наряд путешественницы. Казалось, что незнакомка кого-то высматривает среди народа на перроне, но уже окончательно потеряла надежду дождаться, если судить по затаённой в глубине красивых глаз грусти. До завершения посадки оставалось чуть больше пяти минут. Пора было возвращаться в купе. Но внезапно у меня за спиной раздался крик какого-то парня:

– Таня. Таня! Я здесь!

Взгляд незнакомки метнулся в направлении громкого звука, и её лицо осветила улыбка. Вот так-то лучше. Грусть никому не к лицу. Я обернулся на источник шума и увидел, как мимо меня вихрем промчался темноволосый парень. Он бросился к ожидавшей его так долго и почти потерявшей надежду и заключил её в свои объятия. Она обняла молодого человека за плечи и вжалась в него всем телом. Его руки с неописуемой нежностью обхватили лицо девушки, после чего та вздрогнула, как от болезненного удара током, и посмотрела в глаза молодого человека. Их губы встретились в завораживающем огненном поцелуе.

Не являюсь любителем подглядывать за чужими проявлениями чувств, но, как ни старался, так и не смог отвести глаз от этой пары. Они выглядели так, словно отключились от всего происходящего вокруг и сосредоточились исключительно друг на друге. Парень, очевидно, оставался в Омске. Девушка уезжала без него. Надолго, если не навсегда. В их распоряжении было всего лишь пять минут до отправления поезда. «Даже в эти пять минут можно сделать очень много», – пела когда-то давно Людмила Гурченко в фильме «Карнавальная ночь». И эти двое стремились компенсировать минимальное количество отведённого им времени максимальным качеством поцелуев. Я вернулся в вагон, но до самого отправления стоял и наблюдал за ними из окна. Поцелуи и объятия остановили громовые раскаты голоса проводницы, сообщившей о том, что поезд отправляется. Самое время поторопиться на посадку. После обмена прощальными словами незнакомка с видимым невероятным усилием оторвалась от молодого человека. Их руки разомкнулись. Девушка преодолела расстояние до поезда так, словно на её ногах были кандалы, причинявшие боль при каждом шаге.

Зайдя в вагон, незнакомка не отправилась прямиком в купе, а сразу же подошла к окну. Она стояла и смотрела на парня, оставшегося на перроне, не отрываясь. А я украдкой наблюдал за ней, заметив влагу на её щеке. Молодой человек тоже, не отрывая взгляда, смотрел на девушку. Оба молчали. Они уже сказали друг другу всё. Добавить было нечего. Лишь глаза продолжали безмолвный диалог.

Поезд тронулся, навсегда разрывая ещё совсем недавно казавшуюся такой прочной незримую нить между ними. Пока он разгонялся, парень бежал рядом с окном, сквозь которое смотрела на него незнакомка. Но вскоре ему пришлось признать своё поражение в этой заведомо безнадёжной гонке и остановиться. Когда его фигура скрылась из поля зрения, девушка развернулась и, не обратив никакого внимания на меня, открыла дверь моего купе и зашла внутрь. Почти сразу она покинула его и направилась в сторону проводницы. Видимо, ей необходимо было получить бельё. А я вернулся на свою верхнюю полку, закрыл глаза и притворился спящим. Наш поезд летел через грозу. Сверкали зигзаги молний. Над головой грохотал гром. Всё заметнее и отчётливее становились звуки бьющих в стекло дождевых капель.

В купе я застелила верхнюю полку бельём, забралась на неё и отвернулась к стенке, оставшись наедине со своими невесёлыми мыслями. Как там Саша? Казалось, что моя одежда пропиталась его запахом. Никуда не делось и ощущение вкуса сашиных губ. Не хотелось думать о том, что ему предстоит первая брачная ночь и вся последующая жизнь с Ленкой. Но разум, увы, не подчинялся ни приказам, ни уговорам. Сожаление непрестанно кружило в голове, наводя морок уныния. Невыносимо трудно было сдерживать слёзы от бессилия что-то изменить. Хотелось разрыдаться в голос, но отсутствовала возможность даже всхлипнуть. Сосед по купе не должен знать, как хреново сейчас у меня на душе. Тёмно-русый парень лежал на соседней верхней полке и дремал. Попытки сделать над собой усилие и заснуть увенчались успехом. Мне удалось провалиться в сон примерно через полчаса борьбы с собой и беззвучного плача под убаюкивающий ритмичный стук колёс поезда.

Проснувшись, я отправилась в конец вагона. Нужно было умыться и устранить урон, который слёзы причинили моей внешности. Не следует демонстрировать своё печальное настроение незнакомым людям. Умывшись холодной водой, осмотрела себя в зеркало. Уже лучше. Пусть то, что невозможно изменить, остаётся в прошлом. Придётся заставлять себя улыбаться, идти дальше и думать только о том хорошем, что ждёт впереди. Самое худшее, что может сейчас со мною случиться – это застрять в том, чего уже не исправить.

Вернувшись в купе, я заметила, что парень с соседней верхней полки уже проснулся. Он всё ещё лежал наверху, но взгляд больших серых глаз заинтересованно смотрел в направлении открывшейся двери. Судя по его реакции, увиденное ему понравилось.

Хотя аппетит отсутствовал, но настало время немножечко подкрепиться. Нижние полки были пока свободны, поэтому я достала сумку и начала выкладывать на столик продукты. Нехитрая дорожная снедь: жареная курица, яйца, хлеб, копчёная колбаса, сахар, соль в спичечном коробке. Села рядом со столиком и, заметив взгляд попутчика на выложенные продукты, спросила:

– Не желаете ли присоединиться к трапезе, молодой человек? – задала вопрос и улыбнулась, прекрасно понимая, что отказа не последует.

– С удовольствием составлю Вам компанию, сударыня, – улыбаясь, подыграл мне сосед. – Только руки сполосну.

После возвращения в купе парень сел напротив меня и представился:

– Илья.

– Татьяна.

– Приятно познакомиться. Итак, она звалась Татьяна, – процитировал Илья Александра Сергеевича. И, взглянув на заставленный едой столик, спросил. – Мы будем и дальше выкать? Или перейдём на ты?

– Давай на ты. Так будет проще, – ответила я с улыбкой.

– Прости, Таня, мне нечего на стол положить. Я всё схомячил за время пути с Дальнего Востока, – признался Илья, чувствуя неловкость.

– Не переживай. У меня нет аппетита, а мама столько всего собрала в дорогу. Продукты могут испортиться, если их не съесть, – успокоила я молодого человека, сидящего напротив.

– Ну, тогда приступим. Приятного аппетита, гостеприимная хозяйка, – улыбнулся мне Илья.

– Кушайте гости дорогие. Чем богаты, тем и рады. Приятного аппетита, Илья, – произнесла я с ответной милой улыбкой.

Хотя Илья изо всех сил пытался не объесть «гостеприимную хозяйку», но молодой растущий организм взял своё, и половина моих запасов куриного мяса была уничтожена за один приём пищи. Я подозревала, что вторую уберегла только его скромность. Он сидел, переводя взгляд с недоеденной курицы на меня, нарезающую хлеб и колбасу для бутербродов.

– Заварка есть? – спросил он.

– Да, пакетики, – ответила я.

– Живём. Я сгоняю за кипятком, – и на этих словах Илья исчез за дверью купе, прихватив посуду, оставшуюся после предыдущего чаепития. Вернулся он с двумя стаканами кипятка в подстаканниках и шоколадкой.

– У нас настоящий банкет. Даже шоколад к чаю есть, – обрадовалась я.

– Сгонял в вагон-ресторан. Надо же тебя как-то отблагодарить за хлеб-соль, – смущённо прокомментировал появление кондитерского изделия мой сосед по купе.

– Спасибо, Илья.

– Таня, куда ты едешь? – задал вопрос Илья во время чаепития.

– В Москву. А ты?

– Туда же, в столицу нашей Родины. Возвращаюсь домой из поездки на Сахалин. Всю жизнь мечтал увидеть Тихий Океан. А ты едешь учиться или работать?

– Подам документы в столичные ВУЗы. Работу буду искать. Деньги на жизнь надо зарабатывать. Одной стипендии, если она будет, явно недостаточно для жизни в столице. А ты, Илья, работаешь или учишься?

– Отучился уже. В МГУ на журфаке. Сейчас работаю ведущим на радио и пишу статьи для сайта радиостанции, – ответил Илья и посмотрел на меня взглядом Кота в сапогах из Шрека. – Таня, прошу тебя, спаси меня. Я слишком молод, чтобы умереть лютой смертью от любопытства. Расскажи мне о нём.