И Саша начал действовать. Постепенно и не спеша, чтобы не спугнуть меня излишним напором, стал расширять границы дозволенных телесных контактов. Однажды после школы, когда мы с ним прощались у дверей квартиры, он внезапно поднёс мою руку к своим губам. Я замерла от неожиданности, заворожённо наблюдая за тем, как Саша, с нежностью глядя в мои глаза, расцеловывает каждый пальчик на руке. Придя в себя, попыталась освободить руку. И он тут же её выпустил.

– Прости, Таня. Я не удержался, у тебя такие красивые руки, – произнёс он. В этот момент мы смотрели друг другу в глаза. Затем его взгляд скользнул к моим губам. – Пока.

– Пока, Саша, – с трудом выдавила я из себя. У меня в тот момент перехватило дыхание.

Я прислонилась к входной двери, когда услышала за спиной щелчок закрывающегося замка.

«И что теперь делать? Как мне реагировать? Но всё это было так мило, так романтично. В конце концов, не в губы же он меня поцеловал, – подумала я. – Это всего лишь невинный жест».

На следующий день Саша не предпринял никаких попыток повторить «невинный жест». Хотя я этого ожидала. И потом размышляла о том, почему он этого не сделал.

Знаешь, Илья, существует миф о том, что лягушка не сможет спастись, если её поместить в холодную воду и повышать температуру очень-очень медленно. Мне кажется, что нечто подобное произошло и со мной.

Через пару месяцев на репетициях школьной самодеятельности Саша уже мог сесть со мной рядом и совершенно спокойно, не опасаясь негативной реакции с моей стороны, обнять меня за талию. Также я не видела ничего предосудительного в поцелуях в щёчку на прощание. Привычным жестом для него стало отводить волосы от моего лица и потом проводить пальцами по щеке вниз, к подбородку. Всё это к тому моменту казалось мне совершенно естественным. Более того, это было приятно. Возникла потребность в таких проявлениях симпатии с его стороны. Если он просто прощался и уходил, я места себе не находила и не могла прекратить размышлять о том, что происходит. Начинала думать, что это из-за моего поведения или слов?

В октябре и ноябре, когда снег ещё не выпал, а дни уже короткие, наступает самый тёмный период года. Саша, как всегда, провожал меня с репетиции школьной самодеятельности. Одной рукой обнимал меня за плечи и нёс мою сумку с учебниками в другой. У двери квартиры, возвращая её мне, привычным жестом отвёл волосы от моего лица. Его палец спустился по щеке к моему подбородку. А потом… Потом, глядя в мои глаза с нежностью, Саша вдруг обхватил моё лицо ладонями и быстро поцеловал в губы. Это было всего лишь лёгкое соприкосновение наших губ, после которого он отстранился и наблюдал за моей реакцией. А я молча смотрела в зеленый омут сашиных глаз, не зная, что сказать, чувствуя, как сильно бьётся в груди сердце. Саша предпринял попытку повторить поцелуй. Но получилось всего лишь коснуться губами подставленной мною щеки, затем отступить и сказать, как ни в чём не бывало:

– Пока, Танюша, увидимся завтра.

– До завтра, Саша, – попрощалась я с ним и скрылась за дверью квартиры.

«Что же теперь делать? – размышляла я, касаясь губ в том месте, где совсем недавно они соприкасались с сашиными. – Что будет дальше? Это начинает заходить слишком далеко». Его поведение меня пугало. Но отказаться от общения с Сашей я уже была не в состоянии.

Перед сном он прислал мне сообщение: «Спокойной ночи, Танюша. Целую твои сладкие губки». Раньше Саша всего лишь желал мне спокойной ночи. А тут такое.

«Спокойной ночи, Саша», – было в моём ответе.

«Если бы мама увидела эту переписку, она давно бы уже прочитала мне очередную лекцию на тему, что девушка должна беречь свою девичью честь до свадьбы. Надо каким-то образом объяснить Саше, что отправлять такие сообщения не есть хорошо», – размышляла я перед тем, как заснуть.