Приподнимаю брови.

– А с чего ты взяла, что у меня не все хорошо? У меня есть приемная мать, дядюшка, друзья и даже кот. Полный комплект для счастья.

– Кот? Серьезно? – Мне снова удается ее удивить.

Похоже, все, что я считаю обыденным, она воспринимает чем-то из ряда вон выходящим. Только хотелось бы знать, что это за ряд, в который Ди меня поставила.

Или не хотелось бы… Это явно будет нелестно.

– Кот, ага, – усмехаюсь. – Ему уже около пятнадцати лет. Можно сказать, мы выросли вместе.

Дилайла все еще смотрит на меня недоверчиво.

– Не могу представить тебя с котом, – выдает через некоторое время.

Становится смешно. Ну правда, в ее понимании, я что, должен отрывать мухам лапки, а кошкам усы?

– Что смешного? – тут же огрызается девушка.

– Да так, – отмахиваюсь, – представил, что бы сделал со мной мой кот, реши я его обидеть.

Покусал бы все части тела, до которых успел бы дотянуться, это как пить дать. Хрящ у нас такой: что не так – беги за бинтами. Когда я был маленьким, то вечно ходил с руками, перевязанными до самого локтя, потому что я хотел играть с «кисой», а «киса» со мной – нет.

– Ты странный, – решает Дилайла и отворачивается.

Ну да, кот не вошел в список предпочтений, предписанный ею «золотому мальчику». Лично я не вижу связи характера с наличием домашнего животного. Например, у дяди Рика есть золотая рыбка в аквариуме, но это ни в коем случае не значит, что он золотой души человек. Морган как-то точно подметила, что Рикардо куда больше подошла бы пиранья в банке.

– А у тебя что, никогда не было питомцев? – спрашиваю, чтобы поддержать разговор, тем временем выливая в миску жидкость, по чьему-то явному недосмотру именуемую молоком.

Ди снова не смотрит на меня, приподнимает сковороду, наклоняет из стороны в сторону, чтобы растаявшее масло покрыло все ее дно.

– А у тебя неплохо получается, – комментирую, получаю возмущенный взгляд.

– Не было у меня животных, – отвечает на ранее заданный вопрос. – У мамы была аллергия на шерсть. А рыбки и земноводные меня не привлекают.

Хмыкаю.

– Вообще-то, есть не одна порода лысых кошек.

– И собак. – Ди закатывает глаза. – А еще на Новом Риме пару лет назад вывели новую породу лысых хомячков. Я слежу за новостями. Кошка должна быть пушистой, и точка.

– Мисс, да вы консервативны.

– Мне все так говорят. А я отвечаю: не нравится – не ешь.

Усмехаюсь и не развиваю тему. Ссориться с Ди с самого утра в мои планы не входит. Также не спрашиваю и о матери девушки, хотя любопытство присутствует, но не хочется портить собеседнице настроение. Меня бы точно не обрадовало, начни она интересоваться судьбой моей биологической матери. Кажется, Дилайла решила, что она умерла, как и отец. Оно и к лучшему. Хотя, может, и умерла, откуда мне знать.

Около получаса возимся с оладьями. У меня прекрасно получается управляться левой рукой. Ди ворчит, но выполняет все мои указания. Зарабатывает два ожога на ладони от раскаленной сковороды, после чего я берусь доделать сам и отправляю ее держать поврежденную руку под струей холодной воды.

– Нет, это анахронизм – считать, что место женщины у плиты, – возмущается девушка, стоя у раковины. – Живодерство, а не занятие. А твоя приемная мать правда любит готовить? Она домохозяйка?

Выкладываю на тарелку очередную порцию оладий и оборачиваюсь.

– Почему – домохозяйка? – Улыбаюсь, представив Морган в переднике, проводящую сутки на кухне. – Она очень занятая женщина. Готовка – это по желанию и для души.

– Как это может быть по желанию? – ужасается Ди.

Пожимаю здоровым плечом.

– Ради меня. – По-моему, это очевидно.

Дилайла смущается и отворачивается.