Расхожее мнение состоит в том, что наличие обособленной, или частной, собственности является наилучшим стимулом к эффективному управлению ее объектами, поскольку собственник больше всех заинтересован в сохранении и приумножении своей собственности.

На это можно заметить следующее. Во-первых, государство является такими же собственником, как и любое частное лицо, а потому по логике оно точно также заинтересовано в сохранении и эффективном ее использовании ничуть не меньше, чем какой-либо другой собственник. Следовательно, тот или иной уровень эффективности государственной собственности никак не связан с самой ее государственной принадлежностью. Эффективность управления собственностью связана не с формой собственности, а с ее управлением.

Во-вторых, из практики известно, что совсем не обязательно быть собственником имущества, чтобы им эффективно управлять. Профессиональный управляющий, менеджер в общем случае действует всегда эффективнее любого собственника, если последний не является профессионалом в данной сфере управления.

В-третьих, собственники точно так же разоряются и теряют свою собственность в результате неверно принятых управленческих решений, как и другие люди или организации.

В-четвертых, эффективность управления собственностью (капиталом) есть производная как от субъективных решений собственника или управленца, так и от объективных условий рынка. Высший собственник в обществе частных производителей – рынок. В конечном счете именно рынком определяется эффективность управления той или иной собственностью того или иного частного собственника и государства как собственника. Субъективно каждый собственник стремится к наибольшей эффективности (прибыльности) своего капитала, но в качестве обособленного лица (собственника или по его поручению – управляющего) он постоянно входит в противоречие со многими другими участниками рынка. Равнодействующая столкновений этих частных интересов никому заранее не известна и проявляется как стихийная и непредсказуемая власть рынка, которая в каждый момент времени делает одних собственников более эффективными, других – менее эффективными, а третьих – и вовсе неэффективными. В следующий момент времени ситуация уже меняется в большей или меньшей степени и т. д. до бесконечности. Результатом является разорение одних собственников и обогащение других. Последнее трактуется как эффективное управление, а потери, естественно, рассматриваются как неэффективное управление, поскольку и то и другое внешне есть результаты субъективных действий (или бездействия) отдельных собственников капиталов, а их объективные корни остаются неизвестными и непонятными любому частному собственнику.

Другое расхожее субъективное представление состоит в том, что противоположностью частной собственности является бесхозяйственность и безответственность в сфере государственной собственности. Собственник есть лицо, отвечающее за свою собственность и потому рачительно ее использующее, а государственный служащий как несобственник имущества не дорожит его сохранностью и т. п.

Однако и здесь следует разделять субъективную и объективную стороны управления собственностью. На самом деле антиподом частной собственности является не бесхозяйственность, а общественная собственность. Бесхозяйственность есть антипод управлению, т. е. упорядоченным действиям с собственностью как имуществом. Бесхозяйственность – это не принадлежность вещи, а несоответствующее ее назначению использование (или неиспользование).

Упорядоченное (хозяйственное) или бесхозяйственное отношение к вещи (капиталу), конечно, связано с ее принадлежностью, или собственностью, но не вытекает из природы последней. Бесхозяйственность (беспорядок) может быть и у собственника, и даже в квартире, если ее обитатели привыкли к беспорядку и не замечают его. Упорядоченное управление собственностью, конечно, позволяет выжить на рынке и достичь там соответствующих результатов, а бесхозяйственность заведомо ничего не гарантирует. В конечном счете несобственник имущества всегда будет обращаться с ним так, как это определит его собственник. Для этого и существуют меры поощрения и принуждения.