Он говорит, что согласно ранее определенному определению того, что относится к чему-то, невозможно разрешить трудность чрезвычайно трудного. Он упомянул об этом потому, что возможно, чтобы кто-то имел защиту; ведь он сказал, что определение относится к тому, что относится к другим, настолько же, насколько оно относится к другим. Поэтому голова рассматривается не по отношению к голове того, что направлено к чему-то, а скорее по отношению к части; ведь часть целого, как говорят, является частью.

Ибо то, что говорится только по отношению к другому, означает, что оно есть вещь по отношению к чему-то, а также то, что оно имеет отношение к тому, о чем говорится: ведь то, что существует по отношению к чему-то, не только описывается по отношению к другому, но и имеет отношение к себе; то же, что не существует по отношению к чему-то, может быть описано по отношению к другому, но не имеет отношения к себе. Но при существовании такой вещи по отношению к чему-то, части вторых субстанций уже не относятся к чему-то; ибо голова описывается по отношению к другому и другому, как и каждая часть (ибо каждая часть есть часть другой), но она не характеризуется как голова на основании отношения, которое она имеет к тому, чем она является. Поэтому необходимо дать отчет о голове как о голове самой по себе; ведь она представляет собой субстанцию и нечто лежащее в основе, или голову. Ничто из того, что направлено на что-то само по себе, не направлено на что-то действительно; по крайней мере, подобное и равное соответственно относятся к чему-то, и не обозначает ничего, что имеет собственное наложение, но каждое из них имеет свое бытие в отношении, [обозначен конкретный аспект отношения к чему-то: ведь первое определение – всего лишь следствие: если что-то действительно направлено на что-то, то это также утверждается; но если что-то утверждается, то это также направлено на что-то в силу того, что уже было сказано].

Например, если бы кто-то утверждал и заявлял, что душа бессмертна, то, чтобы доказать это, он рассудил бы, что если бы она на самом деле не была бессмертной, а рассеивалась после выхода из тела, то серьезные люди не отличались бы от нечестивых. Но поскольку всем известно, что существует Провидение, распределяющее между душами награду за поступки, некоторые из благополучных людей спешат культивировать добродетели, чтобы приблизить душу к Провидению (ведь никто не настолько глуп, чтобы быть в полном неведении об этом). Поэтому, если следующие утверждения принимаются душой и показывают, что она судит, демонстрация этого также показывает, что Провидение существует. Поэтому он говорит, что если один знает что-то о другом определенным образом, то и другой будет знать это определенным образом; и даже если он знает это неопределенным образом, то и другой будет знать это неопределенным образом, и просто, каким бы образом он ни знал другого, другой будет знать это: ведь если он не знает, как это относится к этому, он не будет знать этого, даже если это относится к чему-то в некотором роде. Ведь если он знает отца, который есть Софрониск, он, конечно, знает и Сократа; но если он не знает этого, он не знает, что Софрониск – отец.

Ибо если человек знает, что нечто двоится, то, говорит он, он будет знать, что такое двоение; ведь если нет, то он не будет знать и двоения. И если он знает, что нечто красивее, он должен знать и то, что красивее; ибо если нет, а только то, что оно красивее чего-то худшего, то он будет обманут и часто будет называть худшую вещь красивее.