Еще одно замечание по поводу упомянутых им вещей, которые по природе своей связаны друг с другом и никогда не могут существовать друг без друга: ведь когда говорят о рабе, то обязательно думают о господине, а если есть двойка, то должна быть и половина, и наоборот. Это очевидно, как и в большинстве случаев: он сказал, поскольку он собирается быть неуверенным в отношении некоторых других.

Эти вещи не только связаны по своей природе, но и взаимозависимы: ведь если нет раба, то нет и господина, а если нет господина, то нет и раба. То же самое относится и к другим парам.

Теперь в связи со сказанным возникает недоумение, являются ли вещи, направленные на что-то, в то же время соответствующими природе, даже если познаваемое кажется предшествующим знанию. Таким образом, понятие «предшествование» двояко: один аспект относится ко времени, другой – к природе. Предшественник во времени – это то, от чего по отношению к настоящему расстояние больше, как в случае с прошлым: поэтому мы говорим, что Медийские войны предшествуют Пелопоннесским, так как их расстояние от настоящего больше, чем у Пелопоннесских войн. С другой стороны, обратное верно для будущего, где расстояние от настоящего меньше, чем от будущего: ведь завтрашний день предшествует послезавтрашнему. Поэтому то, что предшествует во времени, уже установлено. Но предшествующим по природе является то, что не взято вместе, и то, что вносит свой вклад, но не вносит, как в случае с животными и людьми. Ибо познаваемое, как представляется, предшествует познанию; без познаваемого нет познания, а без познания познаваемое не может существовать. Точно так же без воспринимаемого нет восприятия, но отсутствие восприятия не препятствует существованию воспринимаемого, например огня, земли и других подобных сущностей.

Он объяснил, что знание, как и сама глина, возникает вместе с тем, что известно, будь то несколько случаев или вообще ни одного. Он говорил это потому, что оно вытекает из определенного искусства и изобретения, как если бы кто-то культивировал другой стиль письма, отличный от общепринятого; ведь тогда известное не существует заранее, но знание приходит вместе с прогрессом изобретения.

После изложения того, что было установлено ранее об известном, и утверждения, что мы обычно выводим науки из ранее существовавших вещей, он снова обращается к известному, которое по своей природе установлено заранее, ибо оно не отрицается, а отрицается.

Те геометры, которые, установив, что данная линия является равным квадратом, пытались найти равный квадрат для данной окружности. Многие, в том числе величайшие умы, искали, но не находили. Только божественный Архимед подошел к этому вплотную, но точное решение до сих пор не найдено. Возможно, это невозможно; по этой причине он сам сомневался, существует ли на самом деле известное решение. [И, возможно, по этой причине он не стал создавать еще одну прямую с окружностью, независимо от того, существует ли такое решение или нет]. Таким образом, он утверждает, что (если действительно существует известное решение) квадратура круга еще не является частью его знания, [из которого] вытекает известное из науки.

До сих пор на примере того, что вспыхивает, он показывал конкретное; теперь же он показывает всеобщее относительно всего: ведь когда живое существо удаляется, удаляются и науки (ибо они существуют в душе в основополагающем предмете); но познанные вещи уже не познаются сами по себе, но как вещи, а не как знания.