– Марион! – вскрикнул Кассиан, поддерживая падающую женщину. – Посмотри на меня. Открой глаза.

Она расположилась в руках мужчины как в мягкой постели. Улыбаясь от безмятежного счастья, заполонившего грудь.

– Я чувствую её, Кассиан, – непослушными губами произнесла она, желая смеяться в приступе охватившего восторга.

– Хорошо, хорошо, – шептал он, прижав расслабленное тело к себе.

Марион смеялась, пока слезы непрекращающимся потоком лились из глаз. Она чувствовала себя живой. Впервые за долгое время она стала собой. Вновь стала тем, кем всегда была. Марион Хелла Тенебра – вестница тлена и хозяйка мрака.

Кэйлан ощутил, как руки сковали за спиной грубой веревкой, а под ногами исчезла твердь. Он распахнул глаза и увидел своих карателей. Они подготовили сухие ветки, разложив домиком под ногами парня, и проверили устойчивость столба, к которому был привязан Кэйлан. Сколько же времени он был без сознания, что они сумели сообразить место его экзекуции?

– Вы совершаете большую ошибку, – прохрипел он.

– Кэйлан Райвхарт, вы обвиняетесь в прислуживании ведьме. За служение силам зла, за приобретение колдовских трав и зелий, за то, что вы, рискуя окружающими, предали свой долг и честь перед людьми и миром, отдали сердце бесам и отреклись от Всевышнего – вы приговариваетесь к сожжению на костре.

Высокий мужчина, зачитавший обвинения, взглянул на парня светлым взглядом. Лицо его выражало набожность и почитание Всевышнему. Он не улыбался, но невозможно было не заметить довольное выражение на благочестивом лице, испещренном уродливыми шрамами.

– Дабы очистить душу пред очами Всевышнего, вы обязаны сообщить, где сейчас скрывается ведьма, – сообщил он, испытующе глядя на парня.

– Я не знаю о чём вы, – прошептал Кэйлан пересушенными губами. – Я не имею никакого отношения к ведьмам…

– Даю вам шанс искупиться! – вскричал мужчина с благочестивым лицом, возводя руки к небесам. – Явите правду пред взором Всевышнего, сообщите, где обитает зло, и душа ваша вознесётся в дом его праведная и чистая.

– Послушайте, клянусь, я не знаю о чём вы, – лепетал Кэйлан, переводя взгляд с одного на другого. – Я клянусь, я не знаю о чём вы!

– Он не скажет, – прошептал один из мужчин, а затем, добавил громче: – Он не сознается! Пусть душа его вечно горит в муках, а сердце никогда не очистится от скверны!

– Есть что добавить? – спросил у Кэйлана один из мужчин, что держал в руках горящий факел и сгорал от желания начать казнь.

Слова не шли. Словно выброшенная на сушу рыба, он открывал и закрывал рот, не сумев выдавить и звука. Потрясение захватило его душу. Напряженное до этого тело обмякло, в ушах простучал пульс. Сейчас он как никогда понимал своего наставника, вспоминал его лицо, когда к ним пришли с обвинениями, как Капо отрицал свою причастность, а Кэйлан, напуганный мальчик, лишь качал головой и пытался удержать руку Капо в своей хватке.

– Я не прислуживал ведьмам и не служил силам тьмы!

В груди поднимался смех. Его рыцарь отвечал точно так же…

Кэйлан дёрнулся, пытаясь ослабить верёвки, что оставляли следы на коже даже через одежды. Это не было похоже на казнь Капо. Того же сперва омыли, затем раздели до нижних одежд, даже позволили сделать каплю освященного вина, дабы внутренняя тьма рассеялась перед священным наказанием в дальнейшем очищении грехов. Происходило это на одной из площадей имперской столицы, люди, наблюдавшие за совершением правосудия могли молиться за душу, что должна пройти этап очищения, а затем возвыситься, как чистая и невинная, будто душа младенца. Так говорил священник, что поднёс факел.