– Для нас их страхи – возможность. Благо, что этот особняк так и покоится здесь, в отдалении и под присмотром. Мне было бы жаль, если бы наполненное приятными воспоминаниями место сравняли с землёй.

– А тот… что охраняет, знает кто ты?

– Возможно, догадывается. Но он нем и жаден, поэтому и берёт деньги с такой радостью.

– Часто ты сюда ходишь?

– Магией нужно пользоваться, иначе это всё равно что быть голодным, но не питаться хлебом, что в твоих руках.

Кассиан зажег старый канделябр, на котором покоились заплесневелые свечи. Запах старины забирался в нос, так глубоко, что вкус сырости оставался на языке. Но вместе с этим Марион ощущала в этом месте электризацию многолетнего использования магии, вуалью накрывшей поверхности этого мёртвого дома.

– Садись, – скомандовал Кассиан, разместив деревянный табурет по центру.

– Не думаю, что мне понадобится, – произнесла Марион, скривив губы в отвращении.

– Ты когда ни будь принимала участие в переливании силы?

Кассиан остановился напротив женщины и серьёзно посмотрел в её глаза.

– Это будет больно. Невыносимо больно. Ты будешь умолять меня остановиться, чувствуя, как тело разрывается под влиянием чужеродной магии. Я прежде видел переливание своими глазами, Марион. В этом нет ничего безболезненного. Я впущу в тебя разряд своей энергии, а то, как твоя сущность примет её – увы, я не знаю.

– Не думаю, что это будет равноценно моей природной мощи.

– Вот и проверим, – улыбнулся мужчина.

Он указал глазами на табурет и дождался, пока она сядет.

– Будь готова к тому, что наши души сплетутся воедино. На какое-то время я буду тобой, а ты – мной.

– Слишком интимные подробности, Кассиан, – отмахнулась черноволосая.

– А уж какие чувства они вызывают, – посмеялся он.

Закатав пышные рукава светлой рубахи и откинув золотые волосы за спину, мужчина сконцентрировался. Согнул руки в локтях и задержал их друг напротив друга. Меж ладоней появилась изумрудная сфера. Пульсируя меж его рук, она расширялась, захватывала всполохами хаоса. Кассиан хмурил лоб, тихо шепча заклинания призыва мощи, что может быть использована лишь в крайних случаях. Обычно, маги могут обходиться и без усиления, им и без того достаточно силы совершать что бы то ни было, но сейчас другой случай. Ему необходимо было собрать воедино всё то, что разливалось по телу, питая жизненной энергией своего хозяина. Ему нужно выпустить квинтэссенцию своего колдовства.

Марион ощутила на губах сладкий вкус забытой мощи. Она улыбнулась, блаженно прикрыв глаза. Словно встреча с родным человеком. Поцелуй возлюбленного. Жаркие объятия. Кассиан направил поток в женщину, окутывая её тело струйками переплетающихся чар. Он вошел в неё, резко наполняя изнутри. Сначала Марион показалось, будто силы прогуливаются по её внутренностям, словно осматривая владения. Но позже она ощутила дух магии, разгорающийся в самой сути её существа.

Приятно, подобно чувственным прикосновениям любовника, пульсация возбуждения перетекала снизу вверх. Сердце участило ритм, капли пота прокатились по ложбинке меж грудей. Женщина нахмурилась, ощутив лавину желания, каскадом ложащуюся на женское начало. Руки сжали хлипкий стул, голова закружилась от наплыва чувств. Хотелось скинуть одежды и отдаться этим сильным прикосновениям магии. Марион издали наблюдала за напряженным Кассианом и в её голове рождалась сцена. Он держал её дрожащее нагое тело в своих руках, ласковыми движениями касаясь грудей, сжимая податливую плоть. Она подавалась ближе, проникая в его разгоряченную оболочку. Обволакивая друг друга, сплетаясь подобно змеям, они двигались на встречу друг другу. Лицом к лицу, губами к губам, грудью к груди, телом к телу. И вот они уже не два чародея, а один хаос. Пульсирующий, плотоядный, хищный хаос. Сила ударила клинком, заставляя женщину согнуться от боли. Молния пронзала плоть, электризуя внутренности. Марион застонала, изогнувшись от мук, и сползла со стула. Терзания потоков мучительной энергии поглощали. Воздух потоками сдавливал, отчего невозможно было сделать вдох. Будто его было слишком много. Возможно, она потеряла сознание, но очнувшись от чёрного забытия, она вновь ощутила ту же невыносимую боль. Терпеть не было сил и Марион закричала. Но она не стала умолять его остановиться, она желала ещё. Она просила его продолжать. Кричала словно безрассудная куртизанка, которая впервые ощутила сладость и удовольствие от сладостного проникновения. Марион выкрикивала что-то бессвязное, ощущая, как ломаются внутри кости, обрываются нити мышц, пока внезапно это не сменилось резким, схожим с эйфорией чувством. Она взлетела ввысь, прочь из этого дома, с этой земли, куда-то далеко в небеса, навстречу сверканиям звезд. И полная луна встретила её в свои материнские объятия, поглаживая волосы и прижимая к себе.