Взобравшись на коня, что недовольно пыхтел, парень осторожно выехал вперед. Трое мужчин в броне заметили одинокого путника, но не подняли шума, лишь проводили его взглядами, полными скуки. Один из них кивнул парню, скрывая улыбку под тенью шлема. Кэйлан оказался за воротами.

– Но! – шепнул Кэй, пришпорив скакуна.

Впереди простирался свободный тракт, по которому парень хотел скакать до первого указателя. Конь, видимо и сам возрадовавшись свободе от толп людей и скуки у городского водопоя, заржал и поддался указу всадника. Они набирали скорость, пролетая мимо высоких столбов, стойки с объявлениями и лугов, утопающих в свете серебряной луны. Воздух был наполнен свежестью и прохладой, голова очищалась от скверных мыслей. Жизнь по-прежнему была сложна, особенно с тем уточнением, что память парня так и не восстановилась, но всё это стало казаться незначительным. По крайней мере сейчас, когда перед Кэйланом бесконечная дорога, цветочные поля, шум ветра, пение ночных птиц и удаляющиеся огни Бласо. Такого странного во всём своём праздном великолепии города.

Не успев проехать и десяти минут, лишь начав осознавать свою долгожданную свободу, Кэйлан уловил стук дюжины копыт, нагоняющий сзади. Он обернулся, не сбавляя ход. А вот и те, кого натравили на него горе-лекари. Скачут вслед, пытаясь вернуть мальца в учреждение. Только вот выглядели эти люди совсем не как городская стража. На четверых мужчинах, что стремительно нагоняли, были тёмные одеяния, не выражающие никакой принадлежности к гвардии феодальной крепости или служителям императору. Они выглядели опасно, угрожающе. Парень в страхе вернул взгляд на дорогу, стараясь подгонять коня двигаться быстрее. Хоть он и не нравился животному, тот и сам хотел не быть пойманным. Конь резво двигал мощными копытами, поднимая за собой куски земли и грязи.

Впереди, где тракт разбивался на две уходящие вдаль дорожки, показалось еще двое всадников. Они двигались навстречу, стараясь зажать Кэйлана в тиски, не дать ему уйти в сторону. Двинув вправо, оттуда полетела стрела, вонзившаяся в землю у копыт. Конь с испугом вильнул в другую сторону. Парень натянул вожжи, заставляя лошадь свернуть в лес, раскинувшийся по левой стороне. Удачно проскочив мимо одного из преследователей, что не сумел подъехать ближе из-за высоких кустов, они проскочили туда, где сотни деревьев раскинули свои ветви, скрывая лес во мраке. Не разбирая дороги, Кэйлан уповал на чуйку коня. Вороной ловко уходил от летящих вслед стрел и арбалетных болтов, которые были направлены именно в него.

Парень начал молиться. Не зная ни одной молитвы Всевышнему или любому другому богу, что почитались в разных уголках этого необъятного мира, он молился отцу и матери. Шептал пересохшими губами просьбы защитить, просьбы указать безопасный путь. Но в ответ слышал проклятия догоняющих и тяжелое дыхание запыхавшейся животины. Свист арбалетного болта раздался над головой, заставляя пригнуться и сильнее прижаться к спине коня. Даже в этой ситуации, Кэйлан всем сердцем желал, чтобы не только он выбрался из передряги невредимым, но и животное, что не сделало ничего плохого, лишь было верным слугой своему хозяину и даже сейчас спасала жизнь мальчика, стремительно лавируя меж стволами деревьев.

Впереди показался свет и высокая трава. Лес, что казался таким необъятным, закончился. От этой мысли кровь вскипела. Сейчас они окажутся на виду и ни одно дерево не поможет избежать стрел, летящих следом.

Что он сделал? В чём провинился? Неужели его стали бы подвергать опасности, если бы просто хотели вернуть в руки лекаря? Или же они решили избавиться от больного парня здесь, в дали от города, дабы избежать распространения заразы? Но Кэйлан понимал, что мысли эти вздор. Никто бы не стал преследовать какого-то захворавшего, пуская в ход ценные боеприпасы. Это нечто другое. Но что же он сделал? Оттого ли ничего не помнит, что совершил злодеяние?