Весной 1953 года отец заготовил в Балактинском лесничестве необходимую древесину и за лето в доме были завершены строительные работы – сделаны перегородки, постелен пол. Внутри дома было все вымазано и побелено, построены помещения для скотины. У нас на подворье появились куры, поросята. Отелилась телочкой корова. Жизнь стала потихоньку налаживаться.

Помню еще случай. Мы все были заняты какой-то работой по дому, в том числе и я, а мой младший братишка Алеша играл около дома. Вдруг кто-то заметил – то ли мать, то ли Алла, что Алешки около дома нет. Думали, что он у соседей. Обежали всех соседей – его нет. Искали мы его полдня. Мать была уже в истерике. Мы с Толиком побежали в «живзащиту» (так в обиходе называли питомник лесонасаждений железной дороги). Оббегали ее вдоль и поперек – Алешки нигде нет. Уже все, отчаявшиеся, собрались идти домой, как вдруг из-за куста выходит наш братишка. Радости нашей не было границ. А когда его спросили, как он сюда пришел, то двухлетний ребенок ответил (а говорил он еще не очень хорошо), что туда полетел маленький воробышек, а он пошел его искать.

Летом 1953 года отец пошел работать кладовщиком на расположенную напротив нашего дома нефтебазу (склад горюче-смазочных материалов), принадлежащую Боров-ской МТС. В то время в Щучинском районе было более сорока колхозов. Их обслуживали три машинотракторных станции (МТС) – Боровская, Урумкайская и Веденовская. В зоне обслуживания Боровской МТС находилось примерно полтора десятка колхозов. Только на территории города Щучинска их было два. В каждом обслуживаемом колхозе МТС имела свою тракторную бригаду, которая производила все механизированные работы в полеводстве. Дизельное топливо в полеводческие бригады для тракторов доставлялось с нефтебазы гужевым транспортом – лошадьми и волами. Телеги были удлиненные с двумя продольными бревнами, между которыми закатывались и фиксировались двухсотлитровые металлические бочки с соляркой, бензином или машинными маслами. Возчики горючего приезжали на нефтебазу каждый день, а то и два раза в день, и в любое время. Поэтому рабочий день у отца был ненормированный. Зачастую, как только отец приходил домой, подъезжала из какой-нибудь тракторной бригады подвода, и ему приходилось идти опять на работу отпускать топливо. Иногда отец даже не мог прийти пообедать, и я нес ему перекус на работу, благо все было рядом. Мы, дети, знали практически всех возчиков и иногда пользовались возможностью доехать с ними до ягодных мест. Окрестности Щучинска всегда отличались обилием грибов и ягод.

Кстати, работа на нефтебазе позволила отцу изобрести уникальную методику лечения простудных заболеваний нефтепродуктами. В то время лекарств купить было негде, да и не на что. Простудные заболевания с высокой температурой у своих детей отец лечил автолом и керосином. Заболевшего он полностью обмазывал автолом и обертывал старым тряпьем. Подошвы ног обтирались керосином, а ноги одевались в шерстяные носки. Затем вся эта кукла помещалась на жарко натопленные полати – лежанку русской печи и спускалась оттуда только для еды и для отправления естественных нужд. Часто достаточно было всего одной такой процедуры, чтобы ребенок полностью выздоровел. Ангину мы также лечили керосином, полоща им горло.

Первого сентября 1953 года я пошел в первый класс той же школы, в которой учились мои старшие сестра и брат. Первой моей учительницей, которая проучила меня четыре года, была Клавдия Лукинична Шевченко. Возрастом она была, как и моя мать, где-то сорока-пятидесяти лет, высокого роста, в меру строгая и очень добрая. Муж у нее погиб на фронте. Впоследствии она вторично вышла замуж и стала носить фамилию Баркова.