А ей самой, Лимбе, повезло, что ли, с семьей? Стоп! Да, и мало ли, какие дружбы бывают, мало ли на чем держатся, может, и на суши… Что это она о дружбе? Эти темы осточертели еще на сочинениях в девятом классе… Дружба в реальности? Бывает? А у нее? Антошка, конечно. А еще? Дружбы с девчонками прошли с пятого класса чередой разной степени уронов – сколько ж времени уходило на разыгрывание этого «мы с Тамарой ходим парой6». А эта дружба с Глиной, кончившаяся больницей? Нет, спасибо, оформите возврат, пожалуйста. Детские болезни, в общем. Как, впрочем, и эта тягомотина с Пончиком, которую вдобавок приходилось скрывать от мамы, потому что ту хватил бы кондрат, если б она увидела рядом с доченькой этот сухогруз с пельменями, как дразнили Пончика в классе…

А вот Ирга… Стоп. Не надо. Сидим рядом, и все.

В фойе вкусно пахло карамельным попкорном, Лимба скорей пробежала сквозь этот запах и выскочила на крыльцо с толстыми белыми колоннами. Старенький «Госфильмофонд», вот кто настоящий-то добрый друг, сюда их год за годом то и дело водили. Столько тут всего было хорошего! Но сесть тогда прошлой зимой рядом с Пончиком было ошибкой, и… Стоп! Давай посмотрим лучше, какая погода хорошая, деревья зеленые с желтыми пятнышками, небо голубое, в нем облака и чайки, шумит проспект… И рядом огромный парк, даже два, этот Пионерский, уютный, с клумбами и старушками на лавочках, а через дорогу вообще огромный, с путаницей тропинок и аллей…

Некогда.

Вон у края велодорожки, гладкой, как серая атласная лента, самокат желтый, свободный, жалко не фиолетовый, а то эти толстые желтые – очень тяжелые. Ну да ничего, берем, что есть. Лимба скорей запрыгнула на самокат и помчалась по краю парка, как по краю свободы и лета. Скорей, скорей, – чем быстрее, тем меньше стоимость! На следующем перекрестке спрыгнула, семеня, перекатила тяжелый самокат по зебре на ту сторону проспекта, свернула на Тухачевского, а тут еще минутка, и вот оно, заветное укрытие. Библиотека. Вернее, коворкинг в библиотеке… Это Антошка ее научил тут прятаться от жизни. Внутри уютная, вся белая, как из будущего, топология, перегородки, уголки, комнатки, лаборатории, – и скорей туда, вот оставить самокат рядом с полудюжиной его желтых и фиолетовых собратьев, чтоб не скучал один, и наверх – а там свободен любимый уголок, где круглый столик и фанерная, величиной с настоящую, добрая корова на черной стене… Ура. Она плюхнулась в уютное креслице и на минуту закрыла глаза. Перевести дыхание. Какая тишина. Вокруг в соседних уголках тихие и, наверное, хорошие люди, все как Антошка, занятые своими делами, и от этого тепло на сердце, потому что по коворкингам и библиотекам клопы и придурки не ходят… Так, нельзя расслабляться. Сходила попить водички из бесплатного кулера, потом в туалете умылась и снова обрела работоспособность.

Натащила себе книжек, открыла список произведений к экзамену по литературе… Что еще человеку надо для счастья? Нет, можно бы дома уютно утроиться и электронные книжки читать, но как маме объяснить, если застукает? Чтение для мамы – «надуманная чушь для бездельников», она и школьную программу-то скрепя сердце терпела, приговаривая: «Какая чушь! Позапрошлый век, что это тебе может дать? Этот Обломов, этот Ионыч – о чем это вообще? Не понимаю! Я последний раз читала только в школе, потом ни минутки на эту белиберду не тратила – и посмотри на меня!» Да, мама успешная. Работы у нее всякой важной – тьма. Ну и что. Потому что да, мама такая уверенная, классная такая мама, по сравнению с мамами одноклассников и школьными учительницами – торпеда в деловом костюме, но… Тоскливо что-то. Говорить не о чем. Она никогда не смеется, она… Сравнить со второй женой отца, Нонной – просто Снежная Королева. Ой, ну это ее дело, как жить, а Лимба будет думать о том, что сделать со своей. Как Нонна-хохотушка – тем более паршиво быть, она не работает, дома шляется в старом сарафане, все время вышивает под сериалы, а в доме вечный бардак, противно пахнет пирогами с рыбой, дочь – такая же засранка, дикое маугли какое-то, все время рвется купаться, а Нонне лень, и вообще она моря боится, орет на Светку, та дуется, и уж, конечно, с Лимбой к морю ее не пускают. И это счастье, везде спокойно гулять одной. И сидеть у моря, смотреть, как оно играет бликами, оттенками зеленого и синего, высотой и скоростью волн барашками, если свежо… Ну и, конечно, людьми, которые лезут в воду и верят, что хорошо плавают… А на самом деле море просто старается их не замечать. Плавать Лимба любила. Но в это лето море почти не бывало спокойным, шторм за штормом, а в промежутках можно было и окунуться, попрыгать на волнах, куда там плавать, все время – борьба за живучесть. Янтариков набрала за лето целую горсточку – какая у нее горсточка, ерунда. Маленькая жестянка от монпансье – да и ту потеряла. А может, Светка стащила, гнусный чертячий щенок.