– Ох, да, не хотел бы, хотя это, ну, искушает. Нет, потому что… Надо ведь закалиться. Надо выучить все, что полагается, просто чтоб знать. Поступить. Поступление… Ну, я внушаю себе, что это как инициация в древности. Надо, ну – повзрослеть. А то в новом первом сентября такими детишками, как сейчас, оказаться – то сразу проиграть тем, кто этот год прожил.

– Думаю, и через год мы будем такими же беззащитными, – неслышно подошел Кран. – Молодые все беззащитны. И чем больше храбрятся и самоутверждаются, тем более беззащитны. Плюс-минус год тут мало значит.

– Интересная мысль, – начал было Антошка, но заметил, что принес Кран: – О-о! Это куда интересней!

Как только столько гречневой каши с тушенкой влезло в одноразовую миску! В кашу были воткнуты три ложки, а другой рукой Кран прижимал к себе бутылку газировки, одноразовые стаканчики и пачку печенья.

– Больше тут нечем разжиться, – он сунул кашу Лимбе в руки, сел с другой стороны. – Барбара, стартуй!

А потом еще печеньки… Мама запрещает на такое даже смотреть, и в общем, она права, мука бесполезна, но… От счастья Лимба стала добрая. Каша – какая вкусная… Попался лавровый листик, значит, будет какое-то известие… Стоп. Нельзя расслабляться. Мальчишки тоже добрые, но они – мальчишки. Другие. Антошка понятен, он будет править Изумрудным Городом, в смысле во взрослой жизни у него будет все хорошо, ну потому что он добряк, а таких все любят, а вот Кран… Кран не злой. Железный Дровосек в сказке тоже потом стал править каким-то царством, и он – что от Гудвина хотел? А! Сердце. Но Кран и так добрый? Умный такой, взрослее как-то их с Антошкой. Непонятно. Белая рубашка на нем просохла, но от брызг остались сероватые пятна, вода тут не очень, в общем, рубашку ему постирать бы и, наверно, жизнь тоже, потому что пережитое смотрит из его глаз… Что-то плохое пережитое… Как бы ему помочь?

Так, стоп, нечего выдумывать. Вроде бы сегодняшнее взаимопонимание между ними тремя вполне искреннее. Но мало ли. Главное, не дружить с мальчиками именно как с мальчиками, от таких якобы дружб только проблемы. А все-таки интересно, кто скрывается в Кране, в этом длинном парне с неуклюжими здоровенными руками и мосластыми коленками. Ну и дядька из него получится, будь здоров! А ведь он еще растет? Ой. Какими они голодными глазами смотрят оба на эту сумасшедше вкусную гречку!

Раздался звонок. Лимба встала, отдала кашу мальчишкам – только ложки замелькали – отошла в сторонку, на ходу откапывая в рюкзачке телефон. Ну да, кто ж еще.

– Алло, мам! Все в порядке! Мы на экскурсии!

– Баська, у меня же включен родительский контроль! Ты с ума сошла? Ты хочешь, чтоб я с ума сошла? Какой, к черту, Западный Котлин! На какой еще экскурсии? Ваша Августа Алексеевна говорит, что…

– Мам, тут Форт Риф, и мы…

Подошел Антошка и сказал:

– Включи громкую связь… Тетя Катя? Тетя Катя, мы проект с Баськой по истории будем делать про форт Риф, вот и поехали сегодня, а то потом времени вообще не будет, вы ж понимаете! Надо же все посмотреть своими глазами, оборона Ленинграда, береговые батареи! Тетя Катя, не волнуйтесь, тут тепло, мы еще немножко посмотрим и домой!

Антошка – и его бархатный голос – действовал на всех родителей, как волшебная примочка от любых нервов. Вот и сейчас сработало. Мама еще поворчала, спросила, что они ели, велела не торчать на морском ветру и отключилась. Через минуту на карту пришли деньги с пометкой «На нормальный обед». Хорошо, что маме не пришло в голову спросить, на чем они приехали. Если б узнала про Антошкину машинку, трудно предсказать, как бы она стала решать этот вопрос. Возможно, на форт Риф прилетел бы вертолет.