Я спешился, оставив коня у коновязи, и постучал в тяжёлую дубовую дверь. Глухой звук, словно удар в пустоту, разнёсся по, казалось, вымершему замку. Никто не ответил.

– Эй! – крикнул я, стараясь придать голосу уверенность, которой на самом деле не чувствовал. – Есть тут кто живой?

Тишина. Мёртвая, зловещая тишина. Словно замок не просто опустел, а… вымер.

– Неужели, – снова заговорил я, уже громче, – славный род де Али утратил последние остатки гостеприимства? Или старый друг не может рассчитывать на приют?

И тут… Что-то изменилось. Я не мог сказать, что именно, но… Словно замок очнулся от сна. В одном из окон третьего этажа мелькнуло чьё-то лицо – бледное, с тёмными кругами под глазами. Женское лицо. Девушка – совсем юная, но… красивая. Невероятно красивая. Она окинула меня быстрым, оценивающим взглядом и… исчезла.

А затем… Затем замок ожил.

– Брат! – Раздался откуда-то из глубины дома звонкий, девичий голос. – Это же Лео! Леопард! Ты что, совсем оглох? Открывай, кому говорят!

Леопард… Давным-давно, в детстве, мы с Волком придумали себе прозвища. Он был Волком, а я – Леопардом. И никто, кроме нас двоих и… Хвостика, сестры Волка, не называл меня так.

– Не желаешь открывать? Ну, так я сама! – Голос приближался, сопровождаемый топотом ног по лестнице и… вознёй у двери.

Заскрежетал засов, потом – другой… И, наконец, тяжёлая, окованная железом дверь распахнулась. Я ожидал увидеть кого угодно – старую служанку, управляющего, даже самого Волка, но… Но не её.

Передо мной стояла… Она. Та самая девушка, которую я мельком увидел в окне. Только теперь она была не бледным призраком, а… живой, настоящей. И невероятно, ошеломляюще красивой. Из бесёнка в юбке, вечно путавшейся под ногами и мешавшей нашим играм, Хвостик превратилась в… ангела. Не меньше.

– Хвостик? Лиза? – Я сам не узнал своего голоса – хриплого, срывающегося. – Ты ли это?

Она ничего не ответила, лишь слегка покраснела, и этот лёгкий румянец, пробежавший по её щекам, сделал её ещё прекраснее.

– Прелестная мадемуазель, – опомнившись, произнёс я, стараясь придать голосу непринуждённость, – не соблаговолите ли вы проводить графа де Плеси к графу де Али?

Она, кажется, оценила мою попытку разрядить обстановку.

– Ладно, Лео, – сказала она, чуть жеманно, но с явной иронией, – не строй из себя шута. Граф де Али примет вас в своём кабинете. Извольте следовать за мной.

И она, словно бабочка, взлетела по лестнице, ведущей наверх. Я, забыв обо всём на свете, последовал за ней. И только тут, на полпути, меня, словно обухом по голове, ударила мысль: а где же Волк? И что всё это значит?

Хвостик, словно прочитав мои мысли, на бегу обернулась и крикнула:

– Лео, как же я рада, что ты приехал! Мы давно никого не принимали… Может, хоть ты сможешь на него повлиять… Проходи, он ждёт тебя.

Он ждал… Да, чёрт возьми, он действительно ждал. Только вот… чего?

Когда я вошёл в кабинет, первое, что я увидел, – это остриё арбалетной стрелы, направленное мне прямо в грудь. Волк сидел за своим огромным, заваленным бумагами столом, в тяжёлом, резном кресле, и дрожащими руками сжимал заряженный арбалет. Лицо его, бледное, осунувшееся, с воспалёнными глазами, выражало… что? Страх? Безумие? Отчаяние?

Я замер на пороге, не в силах вымолвить ни слова.

– Лео… – Голос Волка был тихим, сдавленным, словно он с трудом проталкивал слова сквозь пересохшее горло. – Это ведь не ты… Скажи мне, что это не ты… Не ты пришёл за мной…

– Волк, что за бред? – Я попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой и натянутой. – Ты о чём?

– Не притворяйся! – В голосе Волка послышались истерические нотки. – Я знаю… Я всё знаю! Это ты… Ты – «охотник»! Ты пришёл убить меня!