В советский период нашей страны политика военного коммунизма традиционно считалась вынужденной мерой, вызванной гражданской войной и интервенцией. Эти аргументы приведены и в публикуемой в настоящем издании работе Троцкого «Новая экономическая политика». Он был согласен с тем, что массовая национализация промышленности, экспроприация средней и мелкой буржуазии были экономически неправильными, поскольку привели к понижению производительных сил[63]. Тем не менее, он был уверен, что политически это было необходимо, поскольку буржуазия была «агентом иностранного капитализма», «организованной агентурой классового врага»[64]. Еще одним аргументом в пользу неизбежности военного коммунизма было то, что до лета 1918 года политика советской власти по отношению к буржуазии была относительно мягкой, и лишь разворачивающаяся гражданская война привела к более жестким мерам. Так, Л.Н. Крицман писал, что в этот период «промышленный и торговый капитал не экспроприировался, а только ставился под рабочий контроль», и что «с октября 1917 г. по 1 июня 1918 г. было национализировано лишь 487 предприятий», причем «в 70 % случаев национализация производилась вследствие неисполнения декрета о рабочем контроле или вследствие того, что предприятия самовольно закрывались владельцами»[65].

Прежде всего отметим, что дата 1 июня Крицманом была выбрана не случайно-уже 28 июня 1918 года Ленин подписал декрет «О национализации предприятий ряда отраслей промышленности, предприятий в области железнодорожного транспорта, по местному благоустройству и паровых мельниц», под действие которого попадало большинство еще не национализированных крупных и средних предприятий. Но это, разумеется, не самое важное.

Действительно, политика военного коммунизма существенно зависела от хода гражданской войны. Но, во-первых, ожесточенность и продолжительность самой гражданской войны были, в определенной степени, результатом попыток большевиков добиться быстрого осуществления принципов своей политической программы. «Откупаться» от буржуазии, по мысли Маркса, большевики не собирались. Их политика национализации предприятий и земли не могла не встретить сопротивления, которое со временем привело к войне. Такой проницательный человек, как Н. Суханов, написал об этом уже через четыре дня после Октябрьской революции, когда было сформировано коалиционное правительство большевиков и левых эсеров: «Случилось то, что было неизбежно. С первого дня образования последней “коалиции” она получила достойное имя – правительство гражданской войны»[66].

Во-вторых, при оценке военного коммунизма следует различать политические декларации и реальную политику. Поскольку социализм рассматривался марксистами как безденежное хозяйство, важнейший частью политики большевиков был запрет на свободную торговлю. Задача перехода от торговли к планомерному распределению продуктов была сформулирована в программе РКП (б), принятой в 1919 году на VIII съезде партии[67]. Более того, в программе говорилось, что «РКП стремится к проведению ряда мер, расширяющих область безденежного расчета и подготовляющих уничтожение денег»[68]. Впоследствии Троцкий писал, что хотя «военный коммунизм был, по существу своему, системой регламентации потребления в осажденной крепости», он «преследовал более широкие цели», поскольку советское правительство «от «военного коммунизма» рассчитывало постепенно, но без нарушения системы, прийти к подлинному коммунизму»[69]. Аналогичные высказывания есть и в работах Ленина. Но экономическую реальность нельзя победить декретами. Как справедливо отмечал Крицман, «народное хозяйство России эпохи гражданской войны характеризуется все прогрессировавшим расслоением ее экономики на экономику легальную (пролетарски-натуральную) и экономику нелегальную (товарную и товарно-капиталистическую)»