Во время гражданской войны Троцкий занимал пост наркома по военным и морским делам. К 1920 году он почти официально считался вторым человеком в стране, «вождем № 2»[81]. Роль Троцкого в октябрьской революции и победах Красной армии была общепризнанной. Это нашло отражение и в художественной литературе. В рассказе И. Бабеля «Соль» есть следующий характерный эпизод. Красноармейцы упрекают мешочницу в том, что, такие как она, губят Россию. Происходит следующий диалог: «Вы за Расею не думаете, вы жидов Ленина и Троцкого спасаете… – За жидов сейчас разговоров нет, вредная гражданка. Жиды сюда не касаются. Между прочим, за Ленина не скажу, но Троцкий есть отчаянный сын тамбовского губернатора и вступился, хотя и другого звания, за трудящийся класс»[82]. Любопытно то, что этот текст сохранялся во всех изданиях вплоть до 1931 года, и только в следующем издании, вышедшем в 1933 году, упоминание о Ленине и Троцком исчезло[83]. Появилось оно только в книгах Бабеля, изданных в период перестройки.

В 1920 году вопросы управления экономикой начали выходить на первый план. Троцкий принимал в этом активное участие и стал одним из главных теоретиков и организаторов трудовой повинности. Прежде всего он попытался научно обосновать то, что социалистическое государство имеет право и должно принуждать людей к труду. Свои аргументы он изложил в работе «Терроризм и коммунизм», написанной в ответ на книгу Каутского с таким же названием[84].

Главное, что обосновывал Троцкий в своей книге, это возможность высокой производительности принудительного труда в советской России. Он по-прежнему, как ортодоксальный марксист, считал, что «на падении производительности труда основать социализм нельзя»[85]. Однако он был убежден, что все дело заключалось в характере того государства, которое осуществляло принуждение. Троцкий писал: «Если верно, что принудительный труд непроизводителен всегда и при всяких условиях», как утверждают меньшевики, «тогда все наше строительство обречено на провал». По его мнению, «другого пути к социализму, кроме централизованного распределения рабочей силы в зависимости от общегосударственного плана, у нас быть не может. Рабочее государство считает себя вправе послать каждого рабочего на то место, где его работа необходима»[86]. Для обоснования этого тезиса он был вынужден прибегнуть к софистике: «Трудовая повинность имеет принудительный характер, но это не значит, что она является насилием над рабочим классом. Если бы трудовая повинность натыкалась на противодействие большинства трудящихся, она оказалась бы сорванной – и с нею вместе советский строй. Милитаризация труда при противодействии трудящихся есть аракчеевщина. Милитаризация труда волею самих трудящихся есть социалистическая диктатура»[87].

В 1920 году, когда Троцкий находился у руля государства, он считал диктатуру воплощением воли трудящихся, прежде всего рабочих. Трудовая повинность могла решить основные экономические проблемы, даже ознакомить население с научной организацией труда[88]. Поскольку в связи с победами на фронтах гражданской войны часть армии уже не была нужна для участия в военных действиях, красноармейцев можно было использовать на хозяйственных работах, создавать трудовые армии. Более того, Троцкий пытался доказать, что это было достаточно эффективно. Правда, из общего состава воинских частей для этих работ удавалось выделять меньше 50 % работников, но и в гражданском секторе, на многих фабриках и заводах, процент невыхода на работу превышал 50 %