– Так почему же ты всё это время мне отказывала? Ведь, как ты понимаешь, я не собирался ничего тебе покупать, пока ты хотя бы не внесёшь залог, – усмехнулся Банан, намекая на минет.

– Ну, я всё ещё сомневалась, – призналась Каллисто. – Ведь общаясь со своим Сканда-льным другом, ты тоже был тогда далеко не ангел. Тем более что когда я уже почти решилась на отношения и повела тебя к своей прабабке…

– Чтобы она нас благословила? – усмехнулся он.

– Ты же сам помнишь, что она мне тогда сказала. Что ты меня кинешь.

– Видать, это из-за того, что я тогда плотно общался с этим кидалой. И бессознательно перенимал его повадки.

– И моя прабабка их видела, – теперь поняла Каллисто.

– Ну, так что, кому из нас ты веришь теперь?

– Конечно тебе! Что за вопрос? Тем более что ты уже стал совсем-совсем другой.

– Честно-честно? – протараторил он игрушечным голосом.

– Я же не знала ещё, какой ты, на самом деле, нежный, – улыбнулась она. – Если честно, тогда ты был немного другой. Немного грубее и настойчивей.

– Я был ровно таким, каких вы и любите! – горделиво усмехнулся Банан.

– Да. Но – не я, – напомнила ему Каллисто, закатив глаза в небо своей любви. – Если честно, ты даже ещё нежнее, чем девушки.

– Так что, теперь ты сможешь любить и мужчин?

– Да, – прошепталая вода чуть слышно. – Спасибо тебе, что ты есть. Ты вернул меня к нормальной жизни!

– А я-то думал, что теперь ты будешь любить только меня, – надул он губы.

– И как я в тебя только влюбилась? – усмехнулась Каллисто, ударив его пальчиком по надувным губам. – Ты невозможен.

– Это потому, что для меня уже нет ничего ни возможного, ни невозможного. Я кончился.

– И теперь ты – весь мой?

– Покажи мне, пожалуйста, чем ты там со своими подружками занималась. А то я пробовал делать куни Сиринге, но она это не оценила. Научи меня!

– Теперь понятно, почему Сиринга тебя бросила? – усмехнулась Каллисто.

– Нет. Я был первым, кто ей это делал.

– Думаешь? – усмехнулась она.

– Первым и единственным. – твёрдо сказал он.

– А у ней была лучшая подруга?

– Была, – вспомнил он Ахлис.

– И у той был парень?

– Нет, не было.

– Теперь ты понял – почему?

– Не мели ерунды! Они обе были вполне нормальными. Ахлис даже пыталась меня совратить.

– Ну и как, получилось?

– Нет. Она сказала, что Сиринга – её лучшая подруга. И только поэтому мне с ней ничего не светит.

– Теперь понял – почему? Ахлис просто боялась её потерять.

– Как подругу. Всё, прекрати смотреть на всех со своей колокольни! Давай уже становись нормальной, ни то я точно тебя брошу.

– Хорошо, как скажешь. Прости. Я просто пыталась тебя в Сиринге разочаровать. Ты не понял разве? Я просто ревную, глупенький. А ты уже, небось, начал в них обеих сомневаться?

– Ты была весьма убедительна! – усмехнулся Банан. Над собой. – Стерва! Давай, показывай, чем вы там занимались на зоне. Представь, что я – новенькая. И уже стемнело. – откинул он одеяло.

И Каллисто стала ему показывать, как она и её лишенные воли подруги вынужденно утешали в своих крохотных «кельях» друг друга в безвольном упоении. Бесконечно трогая друг друга – до глубины души. Со слезами то ли муки, то ли мучительно преступного счастья на глазах.

Вытаскивая из своих тюремных воспоминаний прямо на постель и демонстрируя все свои освоенные на зоне приёмы на теле Банана. С той же нежностью и усердием, с которыми она делала это тогда, пока два года изнывала от заключения.

В их томительных объятиях!

– Значит, ты уже не сторонник грубых наслаждений? – через пару дней заключила Каллисто с усмешкой. Банана в свои объятия. Когда всё-всё ему показала. И у него уже стало получаться делать ей приятно.