Централизация состоит в том, что установление правовых норм, а также их санкций становится делом центральной политической власти. В то же время централизация национального права в силу одного того, что оно становится под господство центрального правительства, имеет результатом включение его в государство и таким образом кладет начало процессу его инкорпорации в закон. Следует обратить внимание на то, что у нецентрализованных наций обычное право остается в институтах, ускользающих от действий центральной политической власти.

Писаный закон, становящийся основой правового режима государства, приносит с собой состояние, сильно отличающееся от устойчивости обычного права в том смысле, что оно совместимо с большей долей подвижности, а следовательно, и с большей суммой общих свобод, так как свобода не обходится без некоторой возможности изменений. Действительно, писаный закон, хотя в принципе и установленный навсегда, может быть изменен решением правительства путем сравнительно скорой процедуры, тогда как в распоряжении какой-либо социальной власти не существует никакой процедуры, путем которой обычай мог бы быть изменен в обычном порядке.

Постепенно в государстве, рассматриваемом как корпоративная организация, правовой порядок складывается действительно объективным образом путем равновесия, создающегося между установившимся правом и формально-юридическими источниками права; это равновесие окончательно завершается при конституционном режиме в виде правового порядка, т. е. в виде подчинения правительственных источников праву, установившемуся в нации в форме закона. Результаты силы могут превратиться в результаты права не иначе, как путем их дальнейшего превращения (узаконения), и главным фактором такого узаконения является спокойное и длительное существование, потому что спокойное, длительное существование в обществе какого-либо положения вещей заставляет предполагать, что состоялось приспособление или принятие этого положения, которое таким образом становится институтом, существующим уже не вследствие действия силы, а самостоятельно. Само это предположение покоится на постулате, что окончательно утвердиться в обществе может только то, что стало добрым и справедливым, так как доброе более устойчиво и прочно, чем зло[115]