Отвар начал менять цвет – из темного становился золотистым. Томас осторожно помешивал его, наблюдая, как по поверхности пробегают странные узоры. Ещё немного, и можно будет добавить последний ингредиент – пыльцу с кладбищенских цветов, собранную в полнолуние…

Золотистая жидкость в котелке начала светиться – сначала едва заметно, потом всё ярче, словно в неё упали звёзды. Томас осторожно добавил пыльцу, и свечение стало пульсировать в такт его сердцебиению.

Каждый раз, когда действие эликсира заканчивалось, Томас чувствовал, как меркнет мир вокруг. Но что-то оставалось – словно тропинки, проложенные в его сознании. Он начинал вспоминать вещи, которые, казалось, давно забыл: запах молока, когда мать кормила его грудным; первый луч солнца, который он увидел своими глазами; вкус дождевой воды на губах…

Пар над котелком формировал причудливые узоры, напоминающие буквы из старинных книг. Томас вдруг поймал себя на том, что может вспомнить каждую страницу, которую когда-либо читал – даже те, на которые лишь мельком взглянул в библиотеке господина Штейна.

Память… она словно стала глубоким колодцем, и эликсир помогал опускать ведро всё глубже и глубже. Иногда ему казалось, что он может вспомнить даже то, как стучало сердце матери, когда он был ещё в её утробе. Но самое удивительное – это не просто воспоминания. Это понимание. Каждая прочитанная строчка, каждая формула, каждый рецепт теперь складывались в единую картину, словно части гигантской головоломки.

Жидкость в котелке достигла нужной консистенции. Томас осторожно снял его с огня. Теперь нужно было дать отвару настояться ровно столько времени, сколько луна будет пересекать маленькое подвальное окошко. Он помнил это с точностью до секунды – одно из преимуществ обострённой памяти.

В тишине подвала, наблюдая за тем, как золотистая жидкость медленно стекает через ткань, он размышлял о странности происходящего. Всё началось со случайности, с отчаянной попытки спасти мать. Он до сих пор не понимал всех тайн этого эликсира, но с каждым разом замечал что-то новое в процессе его создания.

Томас осторожно наполнял маленькие флаконы. Каждая капля была драгоценной – не только из-за своих свойств, но и потому, что за ней стояли дни наблюдений, попыток понять, что именно произошло в ту первую ночь.

Странное чувство… Когда действие эликсира ослабевало, он словно погружался в сумерки после яркого дня. Но что-то оставалось – какое-то новое понимание. Каждый раз оно становилось немного глубже, словно он медленно учился читать книгу, написанную на неизвестном языке.

В маленькое окошко подвала всё ещё лился лунный свет. Томас подумал о Михаэле, брате Анны-Марии. Завтра ему предстоит первое настоящее испытание. Не просто лечение – ему нужно будет действовать осторожно, под пристальными взглядами других.

Господин Штейн будет следить за каждым его движением. Но, возможно, именно его недоверие поможет Томасу. Он настолько увлечен поисками чуда, что может не заметить простых вещей…

Ночь пахла травами и тайнами. Томас размышлял о том, сколько еще секретов хранит этот старый подвал, сколько поколений аптекарей до него пытались разгадать загадки природы. Кто знает, может быть, кто-то из них был так же близок к открытию, но остановился в шаге от него…

Он осторожно закупорил последний флакон. Теперь предстояло самое сложное – ждать. Эликсир должен настояться, как хорошее вино. Каждая капля первой партии была драгоценной именно потому, что появилась случайно. Теперь же, пытаясь повторить тот рецепт, он понимал: чудеса не терпят спешки.