Лекарь M. Tursunov
Роман
Все права защищены.
Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельца авторских прав.
Это художественное произведение. Имена, персонажи, места и происшествия либо вымышлены, либо используются в вымышленном контексте. Любые совпадения с реальными людьми, живыми или умершими, событиями или местами являются случайными.
Книга предназначена для читателей старше 18 лет.
Посвящение
∞
Эпиграф
Ибо есть грехи, которые не прощаются даже на небесах…
Глава первая: Рождение эликсира
В год, когда чума забрала треть горожан, а налоги выросли втрое, люди говорили, что это кара небесная. Но те, кто правил городом из своих мраморных дворцов, продолжали устраивать пиры, словно смерть не касалась богатых…
Дождь барабанил по черепице, и в тусклом свете единственной свечи Томас видел, как капли воды падают на лоб матери. Он снова попытался сдвинуть её кровать, но в тесной комнате под самой крышей каждый предмет давно нашёл своё единственно возможное место.
«Ничего, сынок,» – прошептала мать, пытаясь улыбнуться. Её губы, когда-то нежно-розовые, теперь напоминали поблекший пергамент. «Дождь – это благословение. Он очищает воздух…»
Мать снова закашляла кровью. Утром лекарь из Гильдии, к которому Томас ходил молить о помощи, лишь презрительно бросил, что помощь стоит десять золотых. Десять золотых! Столько он не заработает и за год в аптеке. А травы старой Марты, которые раньше помогали, теперь под запретом. Её видели сегодня у городских ворот – её и других бедняков выгнали из домов за долги ростовщику Крамеру.
Слова матери прервал новый приступ кашля. Томас достал последнюю чистую тряпицу, которую берёг именно для таких моментов. Красные пятна на белом полотне расцветали, как страшные цветы.
Внизу хлопнула дверь. Тяжелые, неровные шаги на лестнице заставили мать вздрогнуть. Томас почувствовал, как её пальцы судорожно сжали его руку. Отец снова пришел пьяным, требовал деньги на выпивку. Но последние монеты Томас надежно спрятал – они предназначались на новое лекарство для матери…
На следующее утро в аптеке господина Штейна пахло сушеными травами и пылью старых книг. Томас протирал склянки на полках, стараясь не звенеть стеклом – хозяин не любил лишнего шума. Сквозь мутные окна пробивался тусклый свет весеннего утра, расцвечивая разноцветные жидкости в бутылках всеми оттенками янтаря и рубина. Где-то на верхней полке стояла та самая книга с золотым тиснением, о которой он думал всю ночь. Если бы только можно было…
В этот момент в аптеку вошла дочь бургомистра. Её золотые локоны пахли жасмином, а платье шелестело, как листья на ветру. Анна-Мария… Она даже не заметила Томаса, словно он был просто ещё одной тенью в углу. Но когда она протянула господину Штейну рецепт, он увидел её глаза – зеленые, как весенняя трава. И в них была такая печаль…
Звон колокольчика над дверью прервал его размышления. В аптеку вошла женщина в потертом платке, прижимая к груди закутанного в тряпье ребенка.
«Господин аптекарь,» – её голос дрожал. «У меня нет денег, но может быть, вы позволите отработать стоимость лекарства? Мой мальчик…»
«Вон!» – рявкнул Штейн, не дав ей договорить. «Томас, проводи эту нищенку!»
Выталкивая женщину за дверь, он успел сунуть ей в руку маленький пузырек. «Три капли на ложку воды, утром и вечером,» – прошептал он. Женщина благодарно сжала его пальцы.
Каждый день Томас видел, как умирают дети только потому, что их родители не могут заплатить за лекарство. В подвале аптеки стояли бочки с травами, которых хватило бы на лечение всей бедной части города. Но Гильдия держала цены, а господин Штейн повторял, что милосердие – плохой помощник в торговле.
Вечером, сидя у постели матери, Томас размышлял о том, что видел в аптеке. Почему одни живут во дворцах, а другие умирают от голода? Почему знания, способные спасать жизни, запирают под замок, словно золото в сундуках? И чем он лучше господина Штейна, если просто стоит и смотрит на всё это?
Мать снова начала кашлять, и Томас поспешно поднес к её губам отвар, который готовил каждый вечер. Никто не знал, что в этот отвар он добавлял капли лекарств, украденных из аптеки – по одной из разных пузырьков, чтобы не вызвать подозрений.
«Прости, мама,» – думал он, глядя, как она пытается удержать дрожащую чашку. «Прости, что я стал вором. Но я не могу иначе…»
Жители Альтштадта часто замечали молодого подмастерье аптекаря Штейна на кладбище после заката. Шепотом передавали друг другу догадки: что ищет этот странный целитель среди могил? Не связался ли он с нечистой силой? Но Томас действительно часто бывал на кладбище, хотя вовсе не ради общения с мертвыми. В самом дальнем углу, куда не доходила даже кладбищенская стража, росли странные травы. Их листья пахли то ли мятой, то ли полынью, а цветы распускались только в полнолуние.
На следующий день в аптеке, стоя у окна, Томас увидел Анну-Марию. Она шла под руку со своим отцом, бургомистром, в небесно-голубом платье, но глаза оставались такими же печальными, как всегда. По городу ходили слухи о её предстоящей свадьбе со старым бароном фон Кранцем. Ему уже исполнилось шестьдесят, но у него было четыре поместья и связи при дворе герцога.
Вернувшись домой, он услышал крики – отец пришел раньше обычного. Томас поспешно достал склянку с успокаивающим отваром. Но что-то подсказывало ему – сегодня травы могут не помочь....
Грохот разбитой посуды внизу заставил Томаса вздрогнуть. Мать попыталась приподняться на кровати, но он мягко удержал её за плечи.
«Лежи, я сам.»
Спускаясь по скрипучей лестнице, Томас чувствовал горечь к человеку, которого должен был называть отцом. Но тут же вспоминал рассказы матери о том, каким тот был раньше. До того, как потерял работу в гильдии ткачей. До того, как пришли солдаты герцога и сожгли их мастерскую за неуплату налогов. До того, как начал искать утешения в вине…
«Где деньги? Я знаю, у тебя должны быть деньги, щенок! Господин Штейн платит тебе каждую неделю!»
«Все деньги ушли на лекарства для матери,» – Томас старался говорить спокойно, хотя сердце колотилось как безумное.
«Лекарства?» – отец издал хриплый смешок. «Она все равно умрет. Как умерли все в нашем квартале. Как умрем все мы. Такова воля Божья…»
«Нет!» – Томас сам не ожидал, что его голос прозвучит так твердо. «Это не воля Божья. Это воля людей, которые забрали у нас все – даже право лечить друг друга!»
Удар пришелся в скулу – отец всегда бил без замаха, неожиданно. В глазах потемнело, во рту появился вкус крови.
Странная болезнь продолжала распространяться по бедным кварталам. Кашель, лихорадка, кровь… Гильдия твердила, что это наказание за грехи. Но почему тогда болели только бедные?
Той ночью, лежа на своей соломенной подстилке, Томас принял решение. Он больше не будет просто смотреть, как умирает его мать. Как умирают люди вокруг. Должен быть способ создать лекарство сильнее всех этих напыщенных микстур из аптеки. Что-то, что сможет победить не только болезнь, но и саму смерть…
Именно тогда он вспомнил о библиотеке бургомистра. Говорили, что там хранятся древние книги по медицине, привезенные еще из Италии. И на следующий день, когда Анна-Мария появилась в аптеке, Томас решился заговорить с ней.
Томас смотрел в её зеленые глаза, и его сердце предательски замирало. Но что-то в её взгляде – холодное, расчетливое – заставляло насторожиться. Она говорила о книгах, о лекарствах, о своем брате… Но ни разу не поинтересовалась, почему он, простой подмастерье аптекаря, рискует жизнью ради чужих людей. Для неё он был просто еще одним инструментом, как склянки на полках её отца.
На улицах Альтштадта снова были слышны крики – стража выселяла очередную семью за долги. Город жил своей жизнью: торговцы в порту спорили о ценах, нищие просили милостыню у церкви, богатые дамы в шелковых платьях брезгливо обходили стороной грязные лужи. А в бедных кварталах люди продолжали умирать.
«Я дам тебе ключ от библиотеки,» – голос Анны-Марии был тихим, но властным. «Ты сможешь приходить по ночам. Только вылечи Михаэля.»
Томас смотрел на неё и видел весь их мир – мир, где всё имеет свою цену. Где даже милосердие можно купить. Где больной ребенок из богатой семьи стоит больше, чем сотни умирающих в трущобах…
«Я подумаю,» – ответил он, хотя уже знал, что согласится. Не ради её зеленых глаз, нет. Ради знаний, спрятанных в этих книгах. Ради матери. Ради всех тех, кто умирает без помощи.
А в подвале дома, в самом дальнем углу, среди старых бочек и паутины, стоял его маленький котелок. В нем настаивались травы, собранные при лунном свете на кладбище, смешанные с каплями росы и еще чем-то, чему он пока не знал названия. Томас и не подозревал, что именно эта случайная смесь, а не древние книги, изменит всё…
В ту ночь Томас долго не мог уснуть. Лежа на своей тонкой подстилке, он прислушивался к дыханию матери – прерывистому, хриплому, словно каждый вдох давался ей с трудом. Лунный свет, проникающий через дыры в крыше, рисовал причудливые узоры на полу, и в этих узорах Томасу чудились странные знаки.
Томас чувствовал, как усталость от постоянного страха разъедает его изнутри. Страха, что однажды утром не услышит материнского дыхания. Страха перед возвращением отца. Страха быть пойманным в аптеке. Но больше всего он боялся привыкнуть – к несправедливости, к чужой боли, к смертям, которые можно было предотвратить…
