Роды в российском роддоме похожи на древний обряд инициации. Сначала нужно снять с себя все личные вещи. Я была благодарна своим доктору и акушерке за то, что мне оставили крест и обручальное кольцо. В остальном же больничные правила для всех одинаковые. Нужно переодеться в специальную ритуальную одежду – полупрозрачную медицинскую одноразовую ночнушку. Мне повезло: для женщин повыше эти ночнушки еще и короткие, а мне было в самый раз. В вену поставили катетер, чтобы в случае необходимости быстро туда чего-нибудь влить.

– Нужно распустить волосы, – нежно инструктировала меня акушерка.

Я подчинилась: сейчас не время спорить с вековыми традициями.

Настроение было рабочее. Я знала, как дышать на схватках, и это помогало. Пришел муж, успевший заехать домой за вещами и сделать мне специальный послеродовый напиток в термосе. Мы ходили по коридорам родильного отделения, останавливаясь, чтобы я продышалась на схватках. Акушерка массировала мне крестец, потом ее сменил муж. Казалось, они лишь слегка надавливали на мои крестцовые кости, но потом муж рассказал мне, что давил со всей силы.

Доктор вел себя наилучшим образом – не мешал. Посмотрит-посмотрит, сделает свои акушерско-гинекологические тесты, проверит раскрытие и ретируется в ординаторскую:

– Я пошел писать историю.

К сожалению, это была не литературная история о чуде рождения моей дочери, а история болезни или родов, как ее там называют. И мне ее не показывали. Пишется эта история, как говорят, «для прокуратуры» – если что-то пойдет не так. А еще для обсуждения на врачебной конференции и сбора информации для исследований и диссертаций.

Потом я долго сидела в душевой, качаясь на фитболе и направляя горячие струи душа на живот. Это было кайфово – одна из моих любимых активностей в родах!

Неприятный момент – это когда тебе ставят КТГ-монитор на живот, чтобы наблюдать за сердцебиением ребенка. При этом нужно лежать на спине или на боку, что на схватках трудно и неприятно. Сейчас уже есть переносные аппараты, и они должны быть в каждом роддоме. Иметь возможность двигаться – одна из ценнейших привилегий в родах. Нет ничего хуже, чем лежать в схватках на спине. Не знаю, как барышни из классической литературы такое выдерживали!

На курсах для беременных педиатр-неонатолог рассказывала, что «тазовые» дети какают в родах. Так что для меня не было сюрпризом, когда я шла по коридору, а из меня вываливались фрагменты мекония. За мной бежала акушерка с тряпочкой и подбирала их.

Самым неприятным и трудным был процесс опускания головки на тазовое дно. То есть в моем случае опускания попы. Нужно было лежать на кушетке, с КТГ-монитором на боку, с ногами, закинутыми практически за плечи, особым образом дышать и подтуживаться на схватках. По моим ощущениям это длилось бесконечность, а фактически около часа.

Я знала, что родовая боль быстро забывается. Память о ней стирает окситоцин, который приходит в кровь сразу после рождения младенца. Поэтому я придумала хитрость, в процессе родов сформулировала для себя в словах свои ощущения и запомнила эти слова: «Это было очень больно и очень трудно». Помню, что в процессе прикидывала, когда готова пережить такую бурю в теле еще раз. И ответила себе, что через год – можно. А раньше при всем желании не получится, и это не может не радовать!

Перед опусканием попы младеницы на мое тазовое дно я выгнала мужа из палаты. Мне гораздо комфортнее было с акушеркой, ее железобетонными нервами и вселенским спокойствием. Между схватками я слышала, как доктор в коридоре предлагал мужу, не успевшему поужинать, чай. Больничный буфет был давно закрыт. Муж потом рассказал, что к чаю доктор принес ему одну хлебную палочку. Знаете, такую советскую гриссини, они еще в нашем детстве были.