Мы стремимся стать культурной пустыней, такой, какой прямо на глазах стала Америка. Я считаю: у Оли есть рука, но нет головы, у Ани есть голова, нет руки. У всех что-нибудь есть. Народы, объединяйтесь, мы, например, подарили Земле Октябрьскую революцию. Прославили Ваню и Маню, теперь что-нибудь совсем-совсем другое ребята выдумают. Ну, мои студенты, чем они хуже Вани?

В девяностые Европа посылала крепкие ящики еды – их приносили прямо в аудитории, и я прочитала надпись на посылке: « из стратегических запасов НАТО». Пока приносили коробки, прошел обеденный перерыв. Спросила:

– Может быть, сделаем перерыв, ведь вы есть хотите?

И получила ответ отличника. – Нет, не надо, есть хочется ВСЕГДА. – Крик души, если считать по первому приближению. Естественно, не совсем уж он святой – и он, и все остальные хотели кончить занятия на десять минут раньше.

И вот, в это суровое голодное время вдобавок к своим часам в ВУЗ`е взяла один класс в частной школе, вести математику в пятом классе. Дети состоятельных родителей, и что? Пятнадцать сытых хорошеньких деток, без здравого смысла – тупенькие Мои сообразительные и, возможно, талантливые студенты – голодают. Такая ассиметрия – закон природы.

Вспомнив, как Софья Владимировна придумывала трюки, вроде писем Дефоржа, я попыталась завлечь пятиклассников играми. Готовила для них смешные контрольные… и ставила только двойки, за что меня в начале ноября рассчитали, заплатив за два месяца огромные тогда деньги, двести долларов.

Слава богу, большую часть этих детей родители вывезли на ПМЖ. Кстати, о Вадике, сидевшем на первой парте у двери, меня предупредили, что ему ставить отметки не надо, потому, что родители очень скоро увезут его куда-то далеко, где не будет недобрых людей, вроде меня. Вначале, при моем появлении Вадик срывался с места и радостно принимался бегать по классу. Но я приспособилась, только входила, не подходя к столу, бросалась к Вадику, клала ему руку на голову, и он, то ли от удивления, то ли от тепла моей руки, успокаивался.

Вадик мне нравился, потому что мне не надо было проверять его работы, которых он никогда не сдавал. Остальные детки с удивлением, тихо на меня смотрели, что-то писали в своих тетрадях, но программа по математике – это не для них.

Как-то я разговорилась с коллегой в перерыве между уроками. Она перед тем, как попасть в эту частную школу, работала в богатой семье репетитором-бонной, она сама назвала свою должность Фрёкен. Вот что она мне рассказывала:

Работала она в семье около месяца, когда однажды оглянулась и увидела лягушку, такую огромную, что доходила ей до пояса. «Таких больших лягушек я на земле не видела, разве что она с луны упала, но это вряд ли», подумала девушка. Посмотрела лягушка на Фрёкен веселыми бессмысленными глазами и предложила нечеловеческим голосом, но по-русски: «давай потанцуем». Не успела лягушка договорить, как бонна умчалась быстрее ветра прочь от неприятного видения.

С тех пор ее жизнь начала портиться и однажды совсем испортилась. А произошло это так.

Соня, подопечная Некоей Фрёкен, (именно она придумала своей наставнице такое имя) перестала заниматься. Сидит, то попросит печенья, то воды, то рисует человечков, только уроков не делает. И тогда Фрёкен запретила ей ходить в школу, поставила перед ней пять пятилитровых бутылок воды, коробку печенья, стопку бумаги и карандаши. На следующий день, поздоровавшись с ученицей, она ушла и не вернулась.

Соня очень рассердилась, вылила всю воду на пол, на кусочки порвала всю бумагу, но карандаши, как ни силилась, не смогла разломать, а печенья стало жалко. Села она на стул, положила голову на руки, а ногами стала шлепать по воде, причем она не уходила, а потихоньку прибывала и вот уже дотянулась девочке до щиколоток. Но ей было все равно, и даже совсем неплохо.