Тахрияр был одет в темные штаны, белую рубаху, поверх которой расстегнутая черкесска, напоминающая плащ.

Почему-то то, что Тахрияр – часть этого союза и аристократского круга, всегда казалось Фавию удивительным.

– Чувствуешь себя новым человеком? – усмехаясь спрашивает Родислав.

– Да как-то не успел прочувствовать.

– Ничего-ничего, привыкнешь. Первое время буду таскать тебя на разные сборища, а там уже сам как-нибудь. Выпущу тебя как рыбку в реку, ха-ха, – Родислав хлопает его по плечу.

Фавий отвечает ему усмешкой. Делает еще один короткий глоток.

Быть статусным военным в Дэвале – значит быть участником местной светской жизни. Без этого никак, иначе тебя – гордого и одинокого – сожрут.

Да и забраться вверх без этого практически невозможно. Фавию еще повезло, что он так хорошо знаком с Родиславом… Впрочем, это не просто везение.

Мужчина ощущает себя совсем юнцом. Это не первое такое сборище и далеко не самое крупное, но все же это тот редкий случай, когда он не просто тень Родислава.

Родислав отходит, а к Фавию приближается Тахрияр. Здоровенный тотун – аж на голову выше мужчины – опрокидывает в себя один кубок. Хватается за второй, когда подходит к Фавию.

– С назначением, брат!

Брат? Они вообще до этого разговаривали?

Тахрияр пихает его в плечо. Хохочет.

– Ага. Спасибо.

– И я вас поздравляю, – протягивает когтистую руку Клавдий.

– Благодарю.

Фавий пожимает руку дэвинца.

– Как там… – Фавий показывает пальцем вверх, намекая на Императора. -…Отреагировали на последнее соглашение? Об этом же можно говорить?

Клавдий усмехается.

– Конечно, можно. Само соглашение ведь никакой не секрет.

– О! Это ты летал к черным? – неожиданно громко произносит Тахрияр.

Фавия почему-то даже коробит от того, насколько Тахрияр фамильярно обращается к Клавдию. Они вообще выглядят как представители диаметрально противоположных миров, которые никогда и нигде не должны пересекаться.

Но – нет, Клавдий разговаривает с Тахрияром так, будто это все совершенно естественно.

– Последний раз – я. До этого это делал Арих.

– О, понятно.

– Арих? Арих Юний? – спрашивает Фавий.

– Он самый, – кивает Клавдий.

Этого Фавий не знал. Трибун Западной Армии Дэваля был переговорщиком… Статус совсем не по должности, но, возможно, он хотел выделиться. Какая теперь уже разница…

– И черные его грохнули, – цедит сквозь зубы Тахрияр.

– Думаете, что черные? – вскидывает бровь Клавдий.

– А кто ж еще? Слышали про его смерть? – усмехается тотун.

– Боюсь, что нет.

Фавий отрицательно качает головой. Умело держит волнение в себе, но появляется какое-то неприятное чувство. Будто что-то щекочет в груди.

Он сам подробностей не знает. Не хотел их знать. Да и Октавия не стремилась рассказывать. Фавий никогда не считал себя неженкой, но все же жизнь помогла ему обходить стороной чрезмерное насилие.

Так уж вышло, что он и на передовой-то не бывал.

– Мои ребята нашли мертвого Ариха. Его птицу сбили в полете, но, видимо, он был не слишком высоко. Кажется, ухватился за скалу или еще что-то, но затем в него попали стрелами – в спину и ногу. Он упал, думаю, что был еще жив, а затем…

Тахрияр качает головой. Улыбается зубастой страшной улыбкой.

– Его всего изрезали, а от черепушки вообще крошево осталось. Камнем, наверное, били.

Клавдий серьезен.

– Похоже на казнь для устрашения.

Тотун усмехается.

– И я тоже так думаю. Черные забили его как животное.

Фавий ощущает какой-то ужас, у него едва не перехватывает дыхание, но все же удается держать себя в руках.

Октавия и остальные правда это сделали? Он знает про ее личные счеты, но… Какого хрена? Мужчина прикусывает губу изнутри. Она сказала “несчастный случай”, когда они устроили зверскую казнь.