Гуляющие пили пиво, закусывали горячими колбасками или креветками, которые стоили здесь не дороже брюквы, и угощались палочками ячменного сахара.

Шарра был здесь, как рыба в воде. Он бросался туда и сюда, пробовал снедь с лотков, торговался, не собираясь ничего приобретать, и пинками отгонял карманников и нищих.

– Сколько?! – вопил он, подпрыгивая. – Пять ноблей, говорите вы?! ВОТ ЗА ЭТО?! Столько даже шлюхи не берут!.. А эту шляпу наденешь себе на похороны, дружок.

Под навесом востроносая личность обжуливала людей при помощи игры «в скорлупки» – аналог «напёрстков».

– За хорошее зрение полагается премия! – выкликал человечек, ловко шевеля длинными пальцами. – Эй, эй, подходите скорее! Смотрим внимательно, выигрываем обязательно!

Его окружали подкупленные «зрители», которых можно было угадать по недоверчивым минам. Роли среди них были заранее распределены: кто изображал «скептика», кто «азартного Парамошу», кто просто любопытствующего, но с заданием подогревать интерес толпы разного рода замечаниями. «Случайный» выигрыш встречался рёвом восторга.

– Следим за шариком, обогащаемся наликом! – надрывался шулер. – Испытайте свои удачу, леди и джентльмены! Смотрим, смотрим, господа, кто слепой, тому беда! Мальчик, иди сюда! Угадаешь, где шарик, плачу гонорарик! Разживёшься семериком, малыш! Или вы, дамочка, попробуйте!

– Не желаешь рискнуть? – с долей ехидства вопросила Алиса друга. – Вдруг разживёшься семериком?

– Что ты! Разве у такого выиграешь? Шарика-то давно нигде нет, при такой-то скорости. Даже я ничего не увижу, парень же профессионал, умение всю жизнь оттачивает. А захочу проверить, шарик – хопс! И появится, где не ждали. Опа, опа, опа, Америка – Европа! И чья же толще жопа? – напевал Шарра, ужасно довольный.

– Шарра!

На её языке теснились десятки укоров, но Алиса проглотила их. С него сталось бы продолжить тему в её адрес.

– Как я люблю это кислое выражение старой девы на твоей физиономии! – хохотнул он. – Подумаешь! Назвать жопу жопой.

– Можно было подобрать другой эпитет.

– Примеры?

– Ну, зад. Пятая точка.

– Суть жопы от этого не меняется, – наставительно произнёс он. – А от данного слова есть польза: без него посылали бы в куда менее приличное место.

– Знаешь, я вовсе не ханжа. И не стану впадать в истерику из-за парочки сочных эпитетов. Но я против, чтобы при мне сквернословили без повода.

– Повод есть всегда, согласна? Слушай анекдот: идёт парень-послушник, весь такой интеллигентный, а впереди него тётенька во-о-от с такой… кормой. И вдруг он видит: на это самое место ей голубь нагадил. Тогда он трогает её за плечо и, краснея, говорит: «Извините, дама, у вас там… ну, там… вот сзади… птичка какнула». Тётка оборачивается: «Где? На жопе, что ли?» Парень чуть не в обмороке шепчет: «Простите, нет такого слова». Она отвечает: «Странно. Жопа есть, а слова нет». Ха-ха-ха!

Что удивительно: практически все бюргеры, то есть зажиточная буржуазия, жили гораздо лучше и пользовались бо́льшим комфортом, чем аристократия. Пока те тряслись от холода зимой и изнывали от жары летом в своих «каменных мешках», сиречь замках, какой-нибудь городской старшина или торговец мукой в своём уютном доме обогревался кафельной печью «голландкой», храпел на пуховых перинах и ходил по восточным коврам. У него был богатый стол и удобная одежда, он и его домочадцы не отказывали себе в развлечениях. Правда, он не бездельничал, а работал, управляя своим предприятием или осуществляя деятельность в ратуше, – но ведь не брёвна ворочал.

Алиса заворожённо наблюдала, как один солидный бюргер угощает другого понюшкой табака.