– Нет, я вообще не понимаю, как они это делают. А главное – зачем. Давай подберёмся и поглядим поближе.

– К чему тебе это?

– Просто интересно. Я раньше только читала. У нас табак не нюхают, хочу изучить сам процесс.

– А как клизму ставят – не хочешь изучить?

– Очень хочу. На твоём примере. Причём клизма будет вот очень большая!.. Тихо, не вертись, а то мне не видно. Ага, понюхали! По-моему, когда чихаешь, то имеешь ужасно глупый вид.

– Некоторым для этого и чихать не нужно… Блин, налетели, как комары на голую задницу… Э! Э! Иди, иди, дорогой, я ничего не покупаю!

С большим трудом он отогнал какого-то бродягу в одежде паломника, который пытался всучить ему «доподлинный кусочек Гроба Господня – прямиком из Святого Иерусалима».

– Знаешь, Алиса, если б все гвозди, которые представляют в мире как «гвозди от Креста Господня» были настоящими, то сам Крест, спаси Лес, оказался бы похож на дверь в купеческую лавку, где от шляпок не видно дерева. А коли все мощи от святого Себастьяна, которые мне хотели продать, сложить вместе, он был бы ростом с колокольню.

Она с любопытством посмотрела на него.

– А вот ты во что веришь? Во что?

– А ты угадай.

– Ну, если ты дварфенец, Лесной, то… в какой-нибудь священный ясень Иггдрасиль? Или мировую сосну, которая держит небесный свод? Или дуб, из жёлудя которого родилась Вселенная?

Он завёл глаза к небу, скорчил глубокомысленную мину и сказал:

– Я верю… верю я… в Великие Драконьи Какашки, которые являются квинтэссенцией всего, потому что жизнь, в сущности, полное дерьмо, и… ой!

И еле успел увернуться от здоровой затрещины.

– Шарра! Эти твои художества… выходят за все рамки!

– Зато со мной не скучно!

В дым упившийся возчик безуспешно пробовал влезть на телегу. Он меланхолично задирал ногу и силился перекинуть её через бортик, но та упрямо соскальзывала. Мальчишки свистели и кидались в него мусором, однако тот с пьяной настойчивостью вновь и вновь повторял попытки. Оконечность его была украшена шапкой оригинального фасона «сахарная голова» – вытянутой, похожей на кукурузный початок или на длинную дыню.

– Если бы у меня была такая «голова», меня бы удавили при родах, – пошутил Шарра.

– Вот к чему приводит злоупотребление спиртными напитками. Трезвость должна быть нормой жизни.

– А почему ты говоришь это мне? Кажется, в пьянстве я до сих пор замечен не был.

– На всякий случай.

И тут Алиса услышала вдалеке пение и увидела какое-то движение. Теперь уж она, наученная горьким опытом, не побежала бы навстречу такому. Здесь, в Урании, массовое действо не могло быть детским утренником, скорее какой-нибудь казнью. Уж конечно, если тут пели, то это оказывались не застольные куплеты, а религиозные гимны, как она успела убедиться. Это был Ангелин – страна уединённых монастырей и решётчатых исповедален, страна, где всем заправляли церковники и до сих пор на специальных весах взвешивали предполагаемых ведьм.

Шествие приближалось. И точно: отряд монахов вздымал странные кресты – с заострёнными концами, неприятно напоминающие колья, отчего делалось немного не по себе. Некоторые кресты были окованы металлом, от этого делалось не по себе уже не немного. У каждого монаха сбоку висела плеть и фляга, на чёрной рясе сверкала вышитая серебром эмблема: перчатка с пылающим факелом, символизировавшая воинство Христово и свет духовных знаний, который оно несло в массы. Некоторые держали ещё хоругви с изображением Агнца, Девы Марии и распятого Христа.

Они маршировали, как настоящее воинское подразделение. Люди при виде их дружно осеняли себя крестным знамением и низко кланялись. Многие присоединялись к процессии, вплетая свои голоса в общее песнопение псалма «Quare fremuerunt gentes» – «Из-за чего задрожали народы».