– А вот у вас за рубежом грибные леса есть?

– У нас – за рубежом – грибных лесов – нет. Ты умеешь играть на губной гармошке?

– Не умею.

– А хотела бы научиться?

– Конечно.

– Упс! Только у меня губной гармошки нету.

Увидев начавшие сдвигаться брови и вертикальную морщинку на лбу, поспешно проговорил:

– По крайности и расчёска сойдёт.

– На расчёске я и сама смогу.

Шарра плюнул вниз несколько раз, как и собирался раньше, потом сунул в ухо палец и выдернул со смачным хлопком – точно пробку из бутылки. Вдруг сказал:

– Пошли отсюда. Нечего здесь делать.

– Ты же сам сюда позвал!

– Ошибся. Надоело.

– Ты сам себе не надоел? А может, ты просто высоты боишься?

– А вот кто сейчас люлей огребёт? – он угрожающе надвинулся на Алису. – Сброшу с донжона, поучишься летать!

– Да ладно тебе, – она засмеялась.

– Просто не люблю я открытых пространств. Здесь слишком светло и далеко видно.

– А, я поняла. Ты соскучился по своим лесным чащам? – догадалась Алиса.

– «Дом, милый дом»? Горящий очаг, скрипучая лестница, поцелуи под омелой? Ерунда. Сопли с сахаром. Клал я на этот дом. И хватит уже топтаться на моих больных мозолях и лезть мне под кожу.

Когда она просила Шарру поведать о том, как он жил в Дварфене, тот всегда отмалчивался, а если и говорил, то обрывочно, путано, величественно пренебрегая хронологией.

«Наверное, тут что-то очень личное, сокровенное, какая-нибудь страшная семейная тайна или преступление, может даже, он изгнанник», – предположила девушка. Ей было ужасно любопытно, но если уж Шарра решил не говорить о чём-то, ждать было нечего.

Он учтиво подал ей руку, чтобы помочь спуститься, а она вдруг вцепилась в эту самую руку.

– Ой, подожди!

Алиса не была развязна (скорее, наоборот), но к Шарре относилась как к младшему брату, поэтому не нашла в этом поступке ничего неподобающего.

– Что это у тебя за колечко? Что? Кольцо Всевластия?

– Обычное кольцо. Не волнуйся, не обручальное.

– Да я и не волнуюсь.

Действительно, оно было совершенно простым, чёрного металла, без драгоценных камней и печатей. Два дракона довольно грубой ковки обвивались друг вокруг друга – и всё.

– А зачем ты его носишь? Оно имеет какой-то смысл?

– Конечно. Чтобы всякие глупые девчонки умирали от любопытства.

– Прямо ударить хочется, – процедила она. И другим тоном: – Покажи-ка мне его! Сними, чтобы я лучше рассмотрела.

– Оно не снимается.

– Почему?

– Это родовое кольцо.

– Раньше я у тебя его не видела.

– Ты вообще меня не видишь, на самом деле я ношу его всегда. Но даже если бы завтра я вставил себе железные зубы, ты бы не заметила. Подумаешь, что-то там во рту блестит!

Обвинение было несправедливым, но Алиса опять засмеялась. Как сказал поэт, «я засмеялся и стал безоружен».

– В одной сказке джинн (вы называете их гиннами) наколдовал себе золотые зубы. Понимаешь, на Востоке это считается модным. Так его завистливый брат сотворил себе бриллиантовые.

– Бриллиантовые? Это находка.

– Совсем нет. Из-за того, что они прозрачные, создаётся впечатление беззубого рта. К тому же они, кажется, резали ему дёсны.

– Вот видишь, к чему приводит зависть. Последствия любого поступка содержатся в самом поступке.

– Не уходи от темы, ты делаешь это довольно ловко. Так что с твоим кольцом? Почему оно родовое?

– Потому что его надевают при рождении.

– Да-а?

Она на секундочку задумалась, сильно наморщив лоб.

– Было бы странно, если бы у тебя при рождении оказались пальцы такого же размера, как и сейчас. Странно и страшно. Скажи, что этого не было.

– Мои пальцы соответствовали моему возрасту.

– Выходит, кольцо вовсе не то же самое?

Он скривился, словно от внезапной зубной боли, и сказал очень-очень тихо: