Кузнец повертел книгу в руках, осмотрел петли, взвесил книгу в руке.
– Обломок ключа вытащу, делов-то. Затем выточу новый. Механизм, если цел остался, маслом смажу. Повозиться придётся, но дело выполнимое.
– Сколько? – выпалил Старик. – Сколько тебе нужно времени?
Кузнец поджал губы.
– Вообще новым буром хотел заняться. Углеруб покоя не даёт…
– Сколько?! – засипел Старик, точно его душили.
– Ну… – смутился Кузнец – До конца дня управлюсь.
– Не позднее! Подождёт Углеруб.
– Лишь бы механизм не пострадал, – Кузнец ещё раз осмотрел книгу. – Хотя замок могу и молотом сбить. Дело плёвое.
– Нет! – крикнул Старик, выхватил книгу и прижал к груди. – Нельзя с ней так!
– Что ж там такое, что ты позвал нас всех? – спросила Кария.
Старик пошарил глазами по комнате и ответил не сразу.
– Убедиться хотел, что ожерелье, которое вы видели на Кутыптэ… – и замолк.
– Ну? – поторопил Долан.
– Если это то самое ожерелье, которое тут описано, то оно непростое.
Долан нахмурился. Маруна испуганно вцепилась в руку Турона.
– Что это за ожерелье? – медленно спросил Долан.
Старик пожевал губы. Стало так тихо, что ещё немного, и можно будет услышать, как пыль оседает на крышку сундука, на пол и всё остальное в комнате.
– Что это за ожерелье? – тихо повторил Долан.
Вместе с выдохом Старик ответил:
– Тот, кто его носит, понимает язык зверей и птиц. Но люди больше не верят ни одному его слову.
Маруна вскрикнула, закрыла лицо и уткнулась в плечо мужа. Турон сглотнул слюну.
– Как мы могли?! – Маруну душили слёзы. – Мы же ему не поверили!
Турон гладил жену по голове.
– Мы же его погубили!
Остальные переглянулись и поочерёдно посмотрели друг другу в глаза. Что-то нехорошее возникло во взгляде Турона.
23.
Обещание
«Я знаю, какое дерево тебе нужно»
– Надеюсь, вы заметили, какой я молодец? – спросил Манул, когда Кутыптэ закончил свой рассказ о том, какие события завели его в дремучую чащу.
Лось чинно шествовал сквозь укутанный снегом лес. Мальчик сидел на нём верхом, а на его плечах устроился Манул, точно дивный воротник.
– Себя не пожалел, лишь бы птенца спасти, – без тени скромности добавил он.
Как вдруг заёрзал и перебрался Кутыптэ на руки, прижав уши.
– Нет, только не опять! – в глазах Манула замер испуг, и он уткнулся мальчику в плечо.
Кутыптэ обернулся и заметил двух клестов. Они залетали то справа, то слева и тарахтели наперебой.
– Прости, что не поверили тебе! Прости! – кричал папа-клёст.
– Спасибо, что спас нашего сынишку. Он всё нам рассказал. Всё! – добавила мама-клёст.
– Он же у вас не разговаривает! – едко отозвался Манул, всё так же прячась в объятьях Кутыптэ.
– Он заговорил, представляешь! – с жаром ответил папа-клёст.
– Мы ждали, что он скажет «ма-ма», но его первым словом было «ма-нул», – сказала его жена и рассмеялась.
Манул отнял морду от плеча Кутыптэ и в изумлении посмотрел на птиц. Мальчик расхохотался. А клесты загалдели наперебой:
– Примите нашу посильную помощь! Волкам досталось по заслугам! Спасибо вам! – прокричали птицы и разлетелись.
– Это они меня позвали, – сказал Лось и остановился передохнуть.
– Придётся волкам обедать шишками! – засмеялся Кутыптэ вслед клестам.
– И желудями! – подхватил Манул.
– И камнями немного, – донесся издалека смех клестов.
Кутыптэ спрыгнул с Лося в снег и осмотрелся. Манул остался на лосиной спине и принялся умываться, время от времени поглядывая туда, откуда могли появиться волки. Да только приговаривал:
– Нет, вы слыхали, его первое слово было «манул».
И горделиво лизнул лапу.
Мальчик потянулся, чтобы погладить белоснежную шею Лося, но он был слишком высок и потому пригнулся к земле.