Леди быть непросто Лика Вериор

1. Пролог

Мои руки вспотели, всё тело незаметно дрожало, я боялась поднять глаза на артефакт. Одна за другой, будущие фрейлины доказывали, что они немаги, а я...

Я не смогу доказать. Никак. Я могу обмануть человека, могу обмануть себя, но саму магию мне никогда не перехитрить. Просто нужно смириться с судьбой, принять её, наконец. Перестать быть трусихой! Я ведь не такая, я совсем не такая, я ничего не боюсь!

Уверенно сделала шаг в сторону, выходя из строя претенденток во фрейлины её величества. Моя леди сразу же уловила движение, окинув меня обеспокоенным взглядом. Я смогла только улыбнуться вяло — простите, но я не подхожу, вы и сами прекрасно знаете. Дар, обычно незаметный мне, сейчас буквально жёг грудь, будто говорил — я тут, я с тобой, я всегда буду рядом и никогда не исчезну.

Усмехнулась — я была бы не прочь оказаться вдруг самым обычным человеком.

Ещё шаг, два шага, и я слилась с общей толпой наблюдающих. Минус одна участница отбора, не в первый раз, такое часто случается. Обидно, что именно сейчас исход не подвластен мне: я бы могла справиться с любыми трудностями, но свою природу мне не изменить.

Следом за удивлённым взглядом королевы поймала другой — самодовольный, предвкушающий — и мне снова захотелось вернуться в строй. Но нет, только ещё сильнее выпрямилась и уверенно встретила чужую похоть. Я не боюсь вас, ваше величество. Ни вас, ни вашу власть, ни ваше безумие. Теперь я не под защитой моей леди, но это не значит, что я тут же попаду под ваше покровительство, стану грелкой в вашей постели. Не дождётесь!

Что-то такое отразилось на моём лице, отчего его величество посмурнел, а взгляд его из самодовольного стал злым.

Ну что, уже не так весело? Вам не получить моё тело, тем более — мою душу. Вы отвратительны мне целиком и полностью, и лишь ваш брачный союз с моей принцессой спасает вас от немедленной расправы, даже казнь меня не страшит. Я бы убила вас, да вот только леди себе подобного не позволяют.

Эти слова я прокручивала в своей голове снова и снова, будто король мог услышать их. Я хотела, чтобы он услышал их, услышал и отступил, но мои желания — лишь детский лепет против слова судьбы.

2. Часть I. Дорожка только казалась проторенной

Радуга провожала меня в путь до тех пор, пока не спряталось солнце.

~~~~~

Глава 1

Первый шаг за ворота пансионата дался мне легко. Чувствовала взгляды в спину и взволнованно сжимала руку Эвелин, моей леди. Сейчас мы оставляли позади четыре года, проведённых под крылом монастыря Святой Патриции. Это было прекрасное время: мы учились, общались с другими девушками, с настоятельницами, были неразлучны. В пансионате не было придворных, не было опасностей, не было огорчений. Нас любили, холили и воспитывали, из нас делали настоящих леди, достойных представительниц своего королевства.

В глазах закололо, и я посильнее сжала руку её высочества. Нам предстояло отправиться в совершенно новый для нас мир, в Дарай, чуждый и незнакомый. Мы планировали это по меньшей мере семь лет, знали устои, традиции, знали язык, но всё равно оказались не готовы. Морально.

Я чувствовала, как дрожит моя госпожа, но изо всех сил сдерживается, не позволяя себе потерять лицо. Я понимала её, леди не должно печалиться, не должно злиться, она всегда должна быть в приятном расположении духа, награждая всех вокруг очаровательнейшей из улыбок.

И мы с принцессой улыбались. Улыбались монахиням, улыбались соученицам, улыбались стенам пансионата, привратнику и его одноглазому лохматому старому псу. Улыбались прекрасным цветам в ухоженных клумбах, хотя глаза словно разрывались от невыплаканных слёз.

Но, по крайней мере, мы были вместе. Как и последние десять лет, как и всю нашу будущую жизнь — мы с Эвелин будем всегда вместе, ведь она моя госпожа, а я её верная первая фрейлина.

— Ваше высочество, леди, — перед нами открыли дверь кареты и помогли забраться внутрь. Платье, предназначенное для учениц пансионата, серое и скучное, привычно кололо шею, но мне совсем не хотелось менять его на принятые при дворе корсет и кринолин.

В пансионат мы с её высочеством отправились, когда мне было двенадцать, а ей — четырнадцать. Нам предстояло выучиться терпению и прилежности, прежде чем Эвелин стала бы женой наследника Дарая. Впрочем, так звучала официальная версия, но уже тогда мы прекрасно понимали — нас прячут. Точнее — её высочество прячут, но я, как первая фрейлина, везде обязана сопровождать её, тем более в такое нерадостное для неё время.

Под защитой монастыря принцессе ничего не угрожало. Ничего не угрожало и брачному союзу между двумя королевствами. И сейчас, когда миледи уже исполнилось восемнадцать и брак стал законным, мы можем отправляться в путь.

Можем, но совершенно не хотим этого. Я — потому что не желаю вновь окунаться в придворную жизнь, принцесса — боясь супружеской жизни. В этом страхе я поддерживала её целиком и полностью, молясь, что меня не выдадут замуж при первой возможности.

В карете мы молчали. Гувернантка, присланная к нам вместе с остальным сопровождением, была отстранённой и на вид чопорной, но судить о женщине так сразу мне не позволяла совесть. Однако же интересной беседы с ней нам точно ждать не стоило, хотя и не хотелось. Сейчас единственным моим желанием было оказаться снова дома — в объятиях матушки и отца, чтобы наверняка повзрослевший за эти годы брат выкрикивал что-то насмешливое, обзывая меня плаксой и нюней, а родителей журя за неподобающую их статусу нежность.

Дом… Я и предположить не могу, как там сейчас. Чисто ли в конюшне, исправно ли кормят Кота, не увяли ли матушкины розы... Так грустно не знать о вещах, которые на первый взгляд кажутся обыденными, а на деле составляют всю картину родных воспоминаний.

В носу засвербело, но я только сильнее выпрямила спину, которая от неудобного сидения уже начинала побаливать. Что же, поболит и перестанет, это не стоит того, чтобы, нарушая правила приличия, растянуться со всеми удобствами.

Ажурная штора на окне трепетала, и мне на глаза то и дела попадались виды Дарайских пейзажей. Если на секунду забыть о происходящем, можно даже представить, что мы едем по родной Абарии…

Оба этих королевства входят в Союз и находятся на небольшом материке Миронии, с умеренным климатом, красивой природой и бескрайними океанами вокруг. Впрочем, море мне видеть не доводилось и вряд ли когда-нибудь доведётся, ведь фрейлины не покидают дворец, даже когда выходят замуж. Грустно, но моей фантазии хватит на то, чтобы представить себе бесконечные морские дали.

И всё же, каким бы красивым ни был наш материк, и на него выпала своя доля несчастий… Незадолго до того, как нас с её высочеством отправили в пансионат, Союз начал военные действия. Тогда ещё незаметные, точнее — неочевидные, но все в Союзе осознавали — ничего как раньше уже не будет.

Власть, узурпированная сумасшедшим магом, возомнившим себя самим Богом — шутка ли? И ведь его поддержали… Не народ, нет, — правители. Я не могу судить их решения, тем более что в то время я была ещё слишком юна, но до сих пор помню обречённость отца, его злость, неверие. Он прекрасно понимал, к чему всё может привести. И ведь привело — магический фон в нашей местности до сих пор не стабилен, хотя прошло уже несколько лет, а в Лехве — центре всего происходящего безумия, до сих пор существуют немагические зоны.

Впрочем, для жителей Союза некоторая нестабильность магии не была столь большой трагедией — магов у нас немного, а те, что имелись, в большинстве своём мигрировали в Державы — Доннию или Прозию.

Не знаю, что бы было со всеми нами — со всем миром, если бы Империя не объединилась с Прозией, создав сильный, нерушимый союз. Державы спасли всех нас, подавили восстание и ныне держат наше правительство под своим неустанным контролем. Возможно, они — настоящая власть, но я не могу утверждать наверняка, всё же ситуация проходила мимо меня. Лишь статьи редко поступающих газет и намеки в письмах родителей были моими источниками информации.

Письма… В пансионате с этим было сложно. Отец старался держать меня в курсе всего, но он знал — наша корреспонденция просматривается и проверяется. Наше с принцессой местонахождение было известно лишь королям, так и должно было оставаться, потому письма наши бессовестно читались.

Именно отец, используя обтекаемые фразы, рассказал мне, что правители трёх королевств были смещены, и только Дарай и Абария избежали этой участи. Он же и сокрушался о том, что Державы поступили неблагоразумно, оставив нашего короля на прежнем месте, ведь Абария первой поддержала узурпатора, вложив в его планы большую часть королевской казны.

Что же, подобные речи могут быть пресечены казнью… как хорошо, что отец обучал меня наравне с братом, и я в состоянии разобрать его намёки. Однако раньше я понимала стремление отца научить меня — таким образом он стимулировал брата, а сейчас… Даже когда я вступила на службу к её высочеству, папа продолжал вести со мной подобные беседы.

Мои родители — невероятные люди. Отец, Карл, будучи кузеном короля, всё же предпочитал жить вдали от дворцовой суеты. Мать, Левистина, — маркиза из Дарая, между придворной жизнью и собственными увлечениями выбрала второе, потому всё свое детство я провела в нашем собственном «дворце». Хотя грамотные люди и назвали бы наш дом поместьем, я всё же запомнила его именно как Дворец — сказочный и прекрасный, с огромным садом и сотней невероятно красивых бабочек.