— Вы же можете мне помочь…

— Жак, это ты нам должен помогать! А не я твою… твое бренное тело из передряг вытаскивать. Ты мужчина, а я на тебя положиться не могу.

Бурча и возмущаясь, мы с Адель успели переплестись, одеться, припрятать метлу и часть вещей, оставив себе одну лишь сумку. Все это время Жак извинялся и пытался разжалобить нас. В конце концов, сдалась Адель. Я еще воевала с чепцом, когда девушка тайком относила к дереву вещи Жака: у нее оказалось более мягкое и доброе сердце, чем у меня.

Когда мы все трое были готовы посетить Нуавье, я с тяжелым вздохом и довольно мрачным взглядом открыла саквояж и достала один из пузырьков. Протянув его Жаку, укоризненно покачала головой:

— Держи, страдалец. Нельзя, чтобы тебя видел кто-то в таком виде. В следующий раз думай…

— Мед слишком вкусен, а медведь слишком прожорлив, — несколько философски Жак подытожил мысль, чтобы холодными руками вцепиться в склянку и с довольными вздохами начать мазать укусы пчел.

— Нет, Жак, я хотела сказать вовсе не это. В следующий раз подумай вот о чем: как ты будешь себя чувствовать, когда по твоей вине кто-нибудь погибнет.

Тишина. Только шелест листьев и травы, тихое пение птиц. Адель, сжимая дрожащие губы, кажется, только сейчас поняла, во что она впуталась. У Жака пропало желание шутить, вместо этого он ожесточенно мазал укусы и сердито молчал, недовольно посапывая и морщась от боли.

— И какой же план? Как мы будем спасать эту несчастную?

— Не знаю, — честно ответила и посмотрела в ту сторону, где скрывался городок. — Будем играть роль любопытных. Мы пришли поглазеть на ведьму, насладиться костром.

Мое злое ехидство заставило Адель побледнеть. Испуганно посмотрев на Жака, девушка заметно растерялась.

— Вы же… Вы же этого не допустите?

— Мы этого не допустим. Мы, Адель.

Нуавье оказался негостеприимным местом, еще и оживленным. Кого здесь только не было, вернее, проще было сказать, кого мы тут точно не нашли бы: инспекторов. Они еще не прибыли, хотя все вокруг о них только и говорили.

— А как выглядят инспектора? — Адель полюбопытствовала, прижимаясь к моей руки. Мы шли в настоящей толчее, и девушка боялась потеряться.

— Вы их сразу узнаете. Поверьте, спутать их с кем-то невозможно. Но не советую попадаться им на глаза.

— Да, а то мы все пойдем на антрекоты, — подал голос Жак, потирая шею и воровато оглядываясь по сторонам. — К слову об антрекотах. Там вывеска постоялого двора. Хотя не думаю, что там будут свободные места.

Такое оживление вызвало у меня только зубовный скрежет. Неужели люди так ожесточились, что чья-то смерть приводит их в дикий восторг? Или все дело в том, что уже больше сорока лет ведьм не сжигали.

Последних из нас ждала смерть тихая и позорная, смерть жуткая. Но куда уж кошмарнее публичного сжигания?

Нуавье мало походил на город, хотя гордо именовался только так. Это была большая деревня с наполовину каменным храмом. Черепичные крыши были не везде. А городская площадь, если ее можно было так назвать, красовалась большим колодцем и тремя фонарями.

— Если это город, то я благородный жеребец! — Жак тихо фыркнул, успев все как следует осмотреть. — Не советую вам, мадам сходить с этой части дороги. Помои и грязь тут льются рекой.

Мне пришлось подхватить Адель под руку, а Жака за шиворот, чтобы успеть прижаться к сырой стене дома. Мимо нас пронесся экипаж, обдавая все вокруг брызгами вонючей жижи. Люди, расталкивая друг друга локтями, бросились в рассыпную. Среди голов я видела чепцы, кепи, шляпы. Даже несколько элегантных уборов разглядела: любопытные газетчики хотели урвать все самое ценное первыми. По большей части тут были деревенские, предвкушавшие очередное развлечение.