– Умывайся скорее и садись на табурет. – приказала Нора. – Я обрежу тебе волосы, чтобы были ровнее. Даже не знаю, как тебя угораздило сделать такое со своей головой. Когда вспомнишь, расскажешь.

Эли ничего не вспомнила. Она просто отвернулась, чтобы не смотреть на себя. Через несколько минут Нора как могла привела в порядок ее прическу и дала ей светлую косынку.

– Носи. В ней будет удобнее. И этих странных пятен не будет видно. Странно. Как будто пыльцой испачкалась.

Эли молчала. Стоит ли вообще что-либо говорить? Она ничего не понимала в происходящем.

– Могла бы и спасибо сказать. – немного обиженно заметила Нора, убирая ножницы и берясь за метлу. Она стала подметать пол в комнате после того, как стригла здесь волосы.

– За что? – удивилась Эли.

Нора перестала подметать и подняла на нее недоумевающий взгляд.

– Как за что? Мы все заботились о тебе пока ты болела. Мама отдала свое платье, я помогла с прической, даже малышня волновалась и меньше шумела, чем обычно. Ты странная.

Эли вновь задумалась. Действительно, эти незнакомые люди, по-видимому помогли ей. А в таких случаях положено благодарить. И почему она раньше этого не сделала? И ведь ей даже в голову не пришло.

– Нуу… спасибо. – неуверенно произнесла она, как будто не умела благодарить людей, точно также, как не умела застегивать платье.

Нора улыбнулась с долей насмешки, но без злобы.

– Вот странная.

Весь день прошел как в тумане. Эли чувствовала себя не в своей тарелке. Маленький домик, ни одного метра лишнего пространства. На первом этаже только узкая пыльная прихожая и кухня с неудобными деревянными скамьями, где печь занимала все помещение. На втором – три крохотных комнаты, со старой мебелью. В каждой комнате жесткие деревянные кровати, накрытые разноцветными одеялами, шкафы и сундук со всяким хламом. Целый день Эли наблюдала, как Нора ходила по дому, ругалась с младшими братьями и перетаскивала одежду и покрывала из комнаты в комнату. Она должна была их постирать. Но что-то никак не клеилось. Она бралась за метлу и вновь появлялись Рэй и Анарт с улицы, приносили с собой грязь, шум, ворох веток и травы и принимались мастерить из веток луки и копья. На деле у них выходило соревнование «кто больше загрязнит комнату». Видя разбросанные по полу ветки, Нора приходила в настоящую ярость и вместо того, чтобы делать уборку гонялась за мальчишками с этой метлой. На фоне их топота и криков Эли отчетливо слышала звуки плача. Оказывается, на втором этаже рыдало сразу двое человек. Первая – это Кармели. Она плакала, обнимая свою куклу – единственный образчик молчания в этом доме. А второй – годовалый Сомберт. Он рыдал не переставая все утро. Видимо Лолия, уходя на работу, напрасно надеялась на тринадцатилетнюю Нору. Девочка явно не справлялась. Хотя и выбора у матери тоже не было. Уйди она из ателье, и им всем не на что будет жить. Сама не зная, как так получилось, Эли укачивала младенца, пытаясь заставить его замолчать.

– Баю-бай, спи малыш. Спи маленький. – Напевала она. – Спи крошка, спи и ничего не бойся. Что, собственно я делаю? Баю-бай, засыпай малыш. Я с тобой.

Потом Эли почувствовала, что надо бы поменять пеленки. И, к своему удивлению, сделала это без особых затруднений. Ей казалось, что она уже делала это раньше. Давно, очень давно. Ребенок заснул. В комнату вошла Кармели вся в слезах и обнимая свою куклу. И Эли вновь показалось, что что-то подобное она уже видела в своей жизни.

– Сомберт не плачет? – удивленно заметила девочка. – Как хорошо. А то мне всегда хочется самой заплакать, когда слышу его крик.