– Не смотрите, матушка (это он Сеньке), что брат Иов мал, да тих. У него докторская степень в миру была по истории. Умнейший человек, должен вам сказать. Так что никто лучше него вам про эту библиотеку и не расскажет.

«Матушка» (в смысле, Сенька) несколько конфузливо улыбнулась, да и брякнула (другого слова не подберу сразу):

– Другого и не помыслю, отче. Знаю, абы кого к такому серьезному делу вы не приставите. – И, сказав это, почему-то вдруг покраснела. Лично я думаю, от досады на саму себя и на меня заодно, что втравила ее в историю.

От таких речей отец Андрей даже слегка растерялся. И у него во взгляде опять мелькнуло давешнее недоверчивое выражение, а уж не издевается ли над ними моя сестрица. Но тут заговорил брат Иов, который все это время стоял и разглядывал меня, подслеповато щурясь. А потом вдруг радостно разулыбался, что совершенно преобразило его лицо, превратив из неприметного мышонка в озорного мальчишку.

– А я вас сразу узнал! Вы вчера иконы наши получать приезжали и интерес к найденной библиотеке проявляли, правда?

Упираться я не стала, обреченно кивнув головой, промямлила:

– Правда… Это я и была…

Но брат Иов все продолжал радоваться неизвестно чему:

– Вас ведь Евдокия зовут, так? – И тут я не стала с ним спорить, покладисто кивнув головой, мол, истину глаголешь, брат мой. А «мышонок» поправил очечки на переносице, с которой они все время сползали на самый кончик носа, и продолжил со все возрастающим вдохновением: – Очень красивое имя… А вы знаете, что оно означает?…

Но тут отец Андрей прервал его восторженную речь, так и не дав мне услышать, что же означает мое собственное имя. Чуть нахмурившись, видимо, призывая брата своего к порядку, он проговорил:

– Брат Иов, наши гостьи интересуются найденной нами библиотекой. Не мог бы ты рассказать немного, что тебе удалось выяснить при изучении этой во всех отношениях удивительной находки?

Брат Иов растерянно заморгал коротенькими ресничками, глядя на свое начальство, словно он уже и позабыл, что находится не на кафедре, а в монастыре. Потом как-то сразу сник, будто спустился с небес на землю, и несколько покорно и пришибленно закивал головой:

– Конечно, конечно, отче… Только что именно интересует наших гостей? Библиотека-то большая, да не изучена почти совсем. Я ведь только-только начал…

Я было открыла рот, чтобы, не мудрствуя лукаво, сразу, так сказать, в лоб, спросить, а что это за такое «Журавлиное братство» и книга такая с тиснением, которую изучали тут ученые из историко-архивного института? Но тут в зал вбежал запыхавшийся монашек и, подлетев к отцу Андрею, пренебрегая общепринятым правилом не шептаться в присутствии нескольких людей, что-то зашептал ему на ухо. Благочинный монашка выслушал, хмуря брови, и, кивнув головой, сухо проговорил посланцу:

– Хорошо… Ступай…

Монашек поклонился и с прежней скоростью ринулся обратно из подвала. А я подумала, что, если бы они пользовались сотовыми телефонами, не пришлось бы так носиться по лестницам. Но тут же себя отдернула. Со своим уставом…, ну и так далее. А отец Андрей, все еще продолжая хмуриться, обратился к нам:

– Извините меня… Но настоятель срочно требует моего присутствия. Так что, уж не обессудьте, я вас оставлю на попечении брата Иова. Надеюсь, он вам расскажет обо всем, что вас интересует. А у меня дела… – При этом он так взглянул на архивариуса, что у того кровь от лица отхлынула, и он, трудно сглотнув, поклонился поясно и залепетал что-то невнятное, наподобие «как скажешь, отче».

Да… Отец Андрей своим поведением вызывал у меня все больше и больше сомнений и вопросов. Правда, в чем эти самые сомнения заключались и какие это были вопросы, я бы и себе ответить не смогла. Просто сомнения с вопросами, и все тут!