Мы остались втроем в этом огромном гулком зале. И теперь с сестрицей напоминали двух голодных волчиц, окруживших беззащитного барашка. И, кажется, брат Иов чувствовал то же самое, потому что слегка от нас попятился, пока не наткнулся на стул, на который и плюхнулся. Мы присели по сторонам от несчастного архивариуса, и я, чтобы не тратить времени на бесполезные «китайские приседания» и прочие ненужные разговоры, решила взять, как говорится, быка за рога, и сразу приступила к расспросам:

– Брат Иов… А расскажите нам, пожалуйста, что это была за книга такая с интересным теснением на обложке? Ее еще люди из историко-архивного института изучали тут вчера? В ней еще говорилось о каком-то «Журавлином братстве». Нам это очень интересно. Никогда о таком не слышала. – И решила немного добавить «медку», чтобы успокоить, почему-то перепуганного монаха: – Вы ведь тоже ученый и, наверняка, знаете лучше всех эту тему. Тем более, имея такую чудесную библиотеку!

Брат Иов захлопал на нас растерянно коротенькими ресницами, переводя взгляд с меня на сестру и обратно. Во взгляде его явственно читалось: «А бить не будете?» Мы с Сенькой дружно улыбнулись ободряюще и даже чуток зазывно, хоть здесь это было и не положено. Брат Иов заерзал на стуле, стянул с носа очки и начал их усиленно протирать. Мы терпеливо ждали. Затем он как-то настороженно огляделся по сторонам, словно хотел убедиться, что его никто не подслушивает. А я мысленно благословила настоятеля Феофила, а заодно и того заполошного монашка, что увел от нас отца Андрея. Мне, почему-то, показалось, что в его присутствии мы бы из архивариуса и слова не вытянули про это братство.

Водрузив на нос идеально чистые очки, Иов слегка прокашлялся и тихо заговорил своим шаркающим голосом:

– Ну… Журавлиное братство, насколько я сумел понять из документов, это была очень древняя, еще дохристианская община, наподобие ордена. Общество было настолько тайным, что о нем не было известно даже правящим кругам того времени. Люди в него отбирались из самых знатных, можно сказать, самых древних арийских родов. Волхвы обучали их специальному бою, как сейчас говорят, бесконтактному. Также изучались врачевание, различные способы волховства, точнее, той его части, которая была посвящена защитным и боевым заклятиям. Для этого их, забрав от семей еще в отроческом возрасте, тренировали в тайных обителях, о местонахождении которых знали только волхвы самого высочайшего уровня и мастерства. В задачу этого братства входила защита тайных знаний в виде библиотек и самих волхвов как носителей этих самых учений. В военных действиях это братство принимало участие только в самых крайних, так сказать, безнадежных случаях, когда исход битвы был уже предрешен. И представьте себе, в самые безнадежные моменты наши войска вдруг, внезапно, к изумлению врагов, одерживали победу. Но подобные случаи были довольно редкими, так как численность самого братства была не особо велика, и их старались беречь ради каких-то судьбоносных моментов в нашей истории. Насколько я понял, они давали строжайший обет хранить эти тайны даже ценой собственной жизни. К тому же братство за многие века сумело накопить несметные сокровища, которые не имели права трогать до того времени, когда наступит ЧАС. Но что это за час, я пока разобрать не сумел, так же, как и до конца не понял, в чем именно были выражены это самое сокровище. То ли это были какие-то сакральные знания, хранимые тысячелетиями, то ли какое-то тайное оружие, неведомое до сих пор нашей цивилизации, а может быть и что-то более материальное. Хотя я склоняюсь к первому варианту. На мой взгляд, было бы как-то глупо хранить золото столько веков и отдавать за него жизнь. Древние вообще золото никогда не почитали за ценность, считая ценностью именно что знания. – И он продекламировал нараспев тихим шепотом: – «И заповедаю я вам хранить тайну сию до времени, когда наступит положенный час, дабы послужили они на пользу земли нашей и потомкам нашим…» – Он смущенно улыбнулся, явив нам в очередной раз образ озорного мальчишки, и проговорил, словно поэт, который прочел первым слушателям часть своего драгоценного творения: – Вы, конечно, понимаете, что это мой, так сказать, вольный перевод с древнего языка. Над этим еще предстоит работать. Но я уже нашел ключ к этим древним письменам. И надеюсь, что расшифровка рукописей пойдет быстрее. Хотя… – Он вдруг замолчал и испуганно глянул на нас, словно сболтнул что-то лишнее, чего нам знать не полагалось. А потом заговорил поспешно и как-то умоляюще: – Только я вас очень прошу, не говорите благочинному, что я… так подробно вам все рассказал. (А я про себя с усмешкой подумала: сиречь – проболтался.) Эта информация пока закрыта. И, насколько я понимаю, не будет обнародована… – И он опять, сдернув очки с острого носа, принялся протирать и так, уже чистые стекла.