– Он плачет, прощается с ней.

– Да, покойник выбирает для последней слезы самого близкого человека.

– Самого близкого, – взвыла свекровь, опять протяжно и громко.

Синди не стала им объяснять, что случилось простое совпадение: тело почти неделю пролежало в морозильной комнате, потом стало оттаивать в теплом помещении, и влага, обычная влага, скатилась по щеке. Но случившееся испугало даже ее, знавшую истинную причину его слезы, слезы покойного мужа, с которым она прощалась навсегда.

И ощущение нереальности. Как будто Синди видела этот фильм с эффектными сценами и позами, с многочисленными венками, от которых исходил сладкий тошнотворный запах, с обезумевшей свекровью, которая толкала внучек к гробу и кричала:

– Смотрите на отца, больше никогда его не увидите!

– Не трогайте детей, они боятся, – попыталась остановить ее Синди.

Но старуха держала одной рукой девочек, а другой трясла гроб так, как будто хотела разбудить того, кто ее не слышал. На минуту окружающим стало страшно, что сейчас покойник вывалится на пол.

Младшая дочь крепко вцепилась в юбку матери, пытаясь удержаться на ногах; старшая сцепила губы и изо всех сил вглядывалась в неподвижное лицо отца, как того требовала старуха. А в голове у Синди звучал его голос: «Пока смерть не разлучит нас! Пока смерть не разлучит нас!» Голос из дней первой влюбленности, когда она верила, что любит и любима. Куда делся тот голос? Растаял и даже эхо не вернет их. Как тогда, когда повторяли эти слова друг за другом в яблоневом саду. Она смеялась, запрокинув лицо и повторяла:

– Да, я выйду за тебя.

– Я сделаю тебя счастливой, – уверял он твердо. И вот через десять лет настал момент разлуки. Смерть явилась без предупреждения и освободила их друг от друга.

За несколько дней со дня похорон мужа жизнь Синди с детьми изменилась: она приобрела статус вдовы, а дочери стали сиротками – так называла их свекровь, как будто они потеряли и мать.

В сентябре дети пошли в школу, а Синди вернулась на работу, в промежутках заполняя документы для пособия по потере кормильца и вспоминая тот страшный злополучный вечер перед аварией, ставший причиной случившегося.

Документы, терзания и свекровь. Бывшая, но не желающая сдавать своих позиций. Она заявилась к ним через месяц. Морщась, как от зубной боли, оглядела квартиру, притихших детей, вернувшихся из школы, и особенно пристально – сноху, пытаясь отыскать у нее на лице следы горя или его отсутствие. Синди показалось, что в комнате стало нечем дышать.

Свекровь заговорила. Видимо, готовилась основательно, продумала мельчайшие детали разговора, выстроив пункты как неукоснительный приказ.

*Ты вдова, но не свободная женщина, потому что носишь нашу фамилию и растишь моих внучек.

*Пенсию на детей буду контролировать я, чтобы не тратила на развлечения. Достаточно развлекалась.

*Когда девочки выйдут замуж, их мужья обязаны взять фамилию нашего рода, потому что ты не смогла родить наследника.

*Вещи Сэма будут висеть в шкафу.

*Если хоть один из пунктов будет нарушен, я отберу детей. Сил и средств у меня достаточно, ты это знаешь хорошо. Как и то, что дети судом передаются бельгийской стороне, урожденным бельгийцам, а не пришлым.

Требования свекрови, казались Синди безумными и непонятными. Что делать? Воевать с упертой старухой, обезумевшей от горя или смириться? Что-то свекровь еще сказала про квартиру и наследство, якобы оформленное на имя Сэма. Бог с этим, главное – дети, она не может их потерять.

Что Синди сделала не так за десять лет замужества? Она честно пыталась наладить отношения со свекровью: молчала, когда надо было дать сдачи, пригибала голову, когда надо было разогнуться; терпела, когда та лезла во все семейные дела сына и обшаривала во время своих визитов комнаты, даже спальню. Омерзительно выспрашивала у девочек подробности жизни. Да, не умела Синди защищать свои личные границы, как в детстве, когда все кувырком спали на одном матрасе, хватали вещи друг у друга и не спрашивали разрешения. Печать детства стала клеймом и в супружеской жизни. Свекровь подмяла под себя бойкую сноху и послушного сына.