– Авария? – Синди сморщилась от боли и обвела взглядом незнакомые лица, – какая авария?

– Вы попали в транспортное происшествие.

– Где мой муж?

– Он в реанимации, а вас сегодня выпишут домой.

– Что с ним?

– Разрыв селезенки и кровопотеря.

Синди потеряла откинулась на подушку и потеряла сознание. Когда она пришла в себя, увидела незнакомых людей. Сон это или явь? Что же случилось утром? Утром Сэм позвал покататься на мотоцикле, на дороге никого не было, как могла случиться авария? С кем? В ушах раздался скрежет мотоциклетных колес, скольжение в сторону, удар и темнота. Она заплакала от ужаса и не могла ничего соображать. Ну да, он еще кричал ей:

– Мы мчимся в рай, посмотри наверх.

– Рай на солнце, – засмеялась она в ответ, увидев жгучие лучи в том месте, где вдруг арка резко оборвалась.

Наверное, в тот момент муж отвлекся на минуту – нет, на секунду – и выехал на встречную полосу. Выехал на встречную полосу, которая казалась абсолютно пустынной. От напряжения у Синди разболелась голова, она закрыла глаза от нереальности происшедшего. Как будто страшный сон: авария, больница и Сэм в реанимации.

Шли третьи сутки после операции. Синди дежурила у его постели, двигалась как тень и автоматически смачивала водой посиневшие губы; поправляла подушку и прислушивалась к едва слышному дыханию. Ей хотелось прилечь на кафельный пол и заснуть ненадолго, на пятнадцать – двадцать минут, чтобы прийти в себя. Прислонившись спиной к стулу, смотрела на безжизненное лицо того, который молчал и не насмехался над ней, не иронизировал, не старался показать свое преимущество, стал обычным человеком. С таким, с нынешним Сэмом она могла бы вполне ужиться. Мысли, самые разные и глупые, роились в голове, прокручивали десять лет совместной жизни и сходились в одной фразе: «Она виновата в аварии». Откроется ли этот факт или останется в тайне? Конечно, откроется, если он выздоровеет, возможно, она даже сама обо всем ему расскажет, а если? Если случится самое страшное, что тогда делать ей с жуткой тайной? Если вдруг, будут ли делать вскрытие? Неужели это все происходит наяву? Муж без сознания и ее мысли, как выкарабкаться из всей истории ей, а не Сэму.

После обеда ненадолго приходила свекровь. Грузно усаживалась на соседний скрипучий стул, придвигалась к кровати и вглядывалась в лицо сына. Вздыхала, гладила его по щеке и повторяла одну и ту же фразу, бросая взгляд, полный ненависти, в сторону снохи:

– Зачем ты туда поехал? Зачем? Как так могло случиться?

И в этот раз начала опять выговаривать сыну те же слова, когда он вдруг открыл глаза, прошептал четко и внятно по слогам:

– Я ухожу. Далеко. Не бросай Синди и детей.

– Сэм, не уходи, Сэм, сынок!

Синди выбежала из палаты с криком о помощи, потом метнулась назад. Дыхание мужа становилось реже. Вот еще один глубокий вздох, прерывистый, как будто потерявшийся где-то внутри него, смог вырваться наружу и замереть, судорожно передернул тело, вытянув по швам руки, ноги, голову и остановив взгляд. Чистый, без признаков страдания и боли. Лицо приняло холодное выражение, морщины разгладились, забрали с собой остатки тепла. Сэм исчез. Вместо него на больничной койке лежал чужой, незнакомый мужчина в полосатой пижаме. Синди вскрикнула:

– Это не Сэм!

– Не болтай чепуху, – свекровь с ненавистью ткнула локтем ее в бок. – Могла бы удержать мужа, если бы любила. – И, повалившись сыну на грудь, завыла протяжно и долго, с неизбывной тоской, как волчица, потерявшая своего детеныша.

«Если бы любила», – Синди не раз повторяла эти слова. Они хлестали ее по щекам и не давали прийти в себя от ужаса происходящего. Она наклонилась к нему, чтобы проститься. И по щеке мужа, одетого в серый костюм с белой рубашкой, покатилась слеза. Все, кто стоял рядом, ахнули: