Еще он ревновал. Когда Нкхау поставила его перед выбором, и он посмотрел Брунну в глаза, то увидел в них все, что было ему нужно, чтобы принять решение.

Киан помнил ее запах, но скоро он забудет его. Их по-прежнему связывала невидимая тонкая нить. Но скоро она исчезнет. Киан закрыл глаза. Хорошо, что он успел сказать ей, что любит ее.

Яркое солнце взошло над миром, озарив лес, оккупированный чужаками, и принялось будить спящего Брунна ласковыми лучами.

Лишь одно мгновение после пробуждения он пребывал в блаженном неведении и забытьи, а потом воспоминания навалились на него невыносимой тяжестью, почти раздавив его.

Брунн начал задыхаться. Он резко сел, судорожно хватая ртом воздух. Он был весь мокрый, сердце отчаянно клокотало.

Первая мысль его была о Сахо. Брунн осознавал, что, скорее всего, ничем не сможет помочь им. Он остался один, а чужаки были повсюду. Но он не мог бездействовать. Он должен был хотя бы попытаться узнать, что с ними стало.

Брунн быстро поднялся и тут же замер. Где-то совсем рядом, за деревьями, послышался треск.

– Думал, не найду тебя, – услышал он знакомый голос. Это был старейшина Сахо.

Старик направлялся к нему. Брунн бросился навстречу.

– Старина! Живой! – кричал он, напрочь забыв об осторожности, и обнял его с такой силой, что у того хрустнули кости.

– Не знаю, надолго ли, – прокряхтел старейшина. – Не хотел бы я умереть сейчас, в твоих объятиях.

Брунн ослабил хватку.

– Где ты все это время был, старый черт?! – радостно и в то же время с явным укором воскликнул он.

– Ходил за травами, – невозмутимо ответил старейшина.

– За травами он ходил! – поразился Брунн. – Нашел время! Столько всего произошло! Чужаки напали на Сахо.

Старик глубоко вздохнул.

– Я знаю. Я знал, что будет, задолго до того, как все случилось.

Брунн изменился в лице и посмотрел на старейшину так, словно видел его впервые.

– Ты… знал?!

Старик молча кивнул.

– Почему ты не сказал мне? Почему не предупредил?!

– Я не мог. Все свершилось.

– Что ты не мог?! – заорал Брунн. – Что ты не мог?! Ты хоть знаешь, что ты наделал?! Ты знаешь, чего стоило нам всем твое молчание?!

Лицо старика оставалось спокойным. Он был подобен могучей горе, на которую обрушилась гигантская штормовая волна, не причинив ей никакого вреда.

– Ты знаешь, что Сахо, возможно, мертвы? Все до единого! – продолжал неистовствовать Брунн. – Ты знаешь, что Нкхау погибла?!

После этих слов старейшина вскинул на него удивленные глаза, словно не поверил тому, что услышал. Лицо его помрачнело. Он положил руку на плечо Брунна.

– Сожалею, дружище, – сказал он и, помолчав, неожиданно спросил: – Где копье?

– Ты вообще… ты вообще в своем уме?! Как ты можешь сейчас спрашивать про какое-то копье?!

– Это важно, – коротко и твердо ответил старик.

– На дне ущелья. – Брунн отвернулся.

– Мы должны найти его.

Брунн снова потрясенно взглянул на старика.

– Это проклятое копье останется там!

– Я должен показать тебе кое-что, – сказал старейшина. – Точнее, кое-кого.

Глаза Брунна сузились, и он спросил с горькой усмешкой:

– Что еще?

– Пойдем, – старейшина поднялся. – Я отведу тебя в одно место. Там мы будем в относительной безопасности.

– В безопасности? Предлагаешь мне отсиживаться в какой-нибудь норе, пока мое племя…

– Ты сейчас ничем не сможешь им помочь, – перебил его старик. – Вначале ты должен увидеть.

– Что еще я должен увидеть? Ты из ума выжил!

– Поверь ему.

Брунн вздрогнул и обернулся. В нескольких шагах от них стоял Киан.

– Куда идти? – спросил Киан, обращаясь к старейшине.

– Мы спустимся к озеру, – ответил тот.

Пока мужчины спускались в низину, где находилось озеро, сердце Киана все больше сжималось. С этим местом у него было связано одно из самых светлых воспоминаний о Нкхау. Здесь он впервые поцеловал ее. И понял, что небезразличен ей. Понял по легкой дрожи, пробежавшей по ее телу, по мягкой готовности, с которой она приняла его поцелуй, и по ее глазам.