И вдруг вернулись воспоминания, которые Брунн считал утраченными. О том, как они сидели с матерью однажды в кругу близких. Все непринужденно общались между собой, только мать молчала. Брунн был совсем рядом и наблюдал за ней.

Неожиданно веселый, легкий разговор был нарушен. Громко и резко прозвучал голос матери:

– Это они убили его. Эти вожди.

Последнее слово она будто выплюнула. Шум стих, и все посмотрели на нее.

– Это сделали чужаки, – возразил кто-то из мужчин.

– Нет, – твердо сказала она. – Это были они. Разве вы не видите, не понимаете что происходит? Они предали его, чтобы заполучить власть, а теперь делят ее между собой.

– Даже если и так, что мы можем сделать? Они наши правители. Власть в их руках.

Брунн увидел, как вспыхнули глаза матери.

– Что есть власть? Кем они будут управлять, если все мы не захотим этого? – с жаром воскликнула она.

– И что дальше? – присоединился к разговору кто-то еще. – Такому большому племени, как наше, нужен вождь. Достойнейший мертв. Такие речи посеют смуту. Лучше нам всем забыть об этом разговоре.

Мать обвела соплеменников взглядом, но поддержки не нашла.

– Достойный найдется, – с надеждой тихо сказала она. – А люди должны знать.

…А вот Брунн с матерью стоят в толпе соплеменников, в первых рядах, и ждут правителей. По примеру покойного вождя те решили выйти к людям и узнать их нужды.

Они появились все впятером в окружении воинов и остановились в середине площади. Их распирало от чувства собственной важности, хотя новоявленные вожди и делали вид, что они ничем не отличаются от простых людей. Присутствие охраны вносило явный диссонанс в создаваемую ими картину. Вождь всегда выходил к людям один, без сопровождения.

Толпа безмолвствовала. Все поглядывали на воинов и не решались задавать вопросы. Мать прижимала к себе Брунна, и он почувствовал, как учащенно забилось ее сердце.

– Убийцы! – услышал он ее голос. – Это вы убили вождя!

Люди зашептались, выискивая глазами того, кто заговорил.

Правители недоуменно переглянулись. Один из них решительно шагнул к взволнованной толпе.

– Какая чушь! – гневно крикнул он. – Сахо! Разве вы плохо живете? У вас есть все, что вам нужно! Вы свободный народ!

Толпа загудела. Мать Брунна посмотрела на окружающих ее людей. Многие кивали и бросали в ее сторону косые взгляды.

– Единственная свобода, которая у нас есть, – громко сказала она, – это свобода что-то изменить! Если мы не можем сделать этого – мы не свободны!

Голоса смолкли. Люди внимали ей, и это было очень тревожным сигналом для правителей.

Выступивший вождь вернулся к своим. Они обменялись несколькими фразами и молча удалились. Некоторое время люди еще оставались на площади, переговариваясь и обсуждая то, что произошло. А потом начали потихоньку расходиться.

На следующий день к ним с матерью в жилище пришли двое воинов и увели ее. Это был последний раз, когда Брунн видел ее.

Киан смотрел в звездное небо и не видел его. Каждый следующий вдох давался ему с большим трудом. Дышать было больно. Только боль и глухой стук в груди напоминали ему, что он все еще жив.

Киан вспомнил, как кричал на нее, перед тем как произошли последние события. Нкхау решила, что он не поверил ей. Но он поверил ей даже прежде, чем она сама поверила себе.

Когда Нкхау проснулась после своего кошмара, мокрая и дрожащая, он понял, что это не просто сон. Он хотел, чтобы она больше никогда не видела этих странных пугающих снов. Киан отчаянно желал уберечь ее, защитить. Но как он мог уберечь ее от того, что находится за гранью его понимания?