– Чем «этим»? – выдержав напряженную паузу, спросил он.

– Смотреть за детьми.

Брунн насмешливо прищурился.

– Дайте мне любую другую работу, – попросила Нкхау.

– Другой работы для тебя нет, – отрезал вожак.

Нкхау повернулась и пошла быстрым шагом, а потом побежала в лес. По пути она налетела на Киана. Он как раз возвращался с охоты.

– Что случилось?

Заметив у нее на глазах слезы, Киан бросил на землю добычу и хотел подойти ближе, но Нкхау выставила перед собой руку.

– Сейчас не ходи за мной, – дрогнувшим голосом сказала она.

Нкхау бежала сквозь лесную чащу, не разбирая дороги. Ветки хлестали ее по лицу, а слезы застилали глаза. Она бежала до тех пор, пока не заметила чью-то фигуру, мелькнувшую за деревьями. Нкхау остановилась и пригляделась. Это был старейшина.

– Сахо! – крикнула Нкхау.

Старик поднял голову и помахал ей рукой.

– Я больше так не могу! – всхлипывая, жаловалась она, когда они вдвоем сидели на лесной лужайке. – Этот Брунн… Он… Почему он так относится ко мне? Почему всегда пытается разлучить меня с Кианом?! Наше счастье ему поперек горла!

– Ты преувеличиваешь, – ласково успокаивал ее старик, поглаживая по вздрагивающей спине.

– Нет! Все именно так!

Старейшина молчал, давая ей возможность высказаться.

– Он все время меня отчитывает, – продолжала она, глотая слезы, – и смотрит… как на врага! А я ведь не делаю ничего плохого! Мы с Кианом не делаем ничего плохого!

Когда Нкхау замолчала, старик произнес:

– Брунн очень одинок. Тяжелая ноша лежит на его плечах. Он не позволяет себе расслабиться, запрещает себе любить. Но он, как и все, хочет этого. Он хочет любить и хочет, чтобы его любили.

Нкхау поморщилась, словно во рту у нее было что-то горькое и мерзкое на вкус.

– Да какое мне до этого дело! – раздраженно воскликнула она. Для нее имело значение лишь одно – что он постоянно, как черная тень, встает между ней и Кианом. – Я больше не могу находиться там. А Киан пусть сам решает – остаться ему с вами или пойти со мной.

Старик тяжело вздохнул.

– Ты не должна ставить Киана перед таким выбором, если действительно любишь, – ответил старейшина, сгреб в кучу собранные травы, поднялся и молча ушел.

Нкхау решила, что теперь из принципа не будет работать. И вообще больше не будет подчиняться каким бы то ни было приказам Брунна. Поначалу она избегала его, но ей показалось, что это трусость. Нкхау решила принять это противостояние как вызов. Она была готова грудью встать на защиту их с Кианом счастья и своей свободы.

Как-то она сидела одна в стороне от соплеменников и дожидалась возвращения Киана. Брунн все это время находился в поле ее зрения, и она не могла не заметить, как он то и дело бросает на нее осуждающие взгляды. На самом деле Нкхау устала бездельничать. Раньше она все время проводила с Кианом. Но он в отличие от нее выполнял все, о чем просил вожак, и потому подолгу отсутствовал. Брунн постоянно куда-то его отправлял, то в очередной дозор, как будто, кроме Киана, туда больше некого было послать, то на охоту. Нкхау ничего не оставалось, как уходить одной в лес и слоняться там целыми днями или сидеть, часами созерцая жизнь племени и тихо ненавидя Брунна.

Ближе к вечеру Киан с другими мужчинами вернулся с охоты. Они принесли большой улов и несколько жирных туш. Охотники весело переговаривались и громко смеялись. Нкхау поймала себя на мысли, что даже к ним она ревнует Киана.

Нкхау поднялась и пошла его встречать. Брунн, как нарочно, снова оказался на ее пути. Нкхау, расправив плечи и задрав подбородок, гордо прошла в непосредственной близости от него. Внезапно Брунн схватил ее за руку. Нкхау испуганно уставилась на него. Вожак крепко держал ее за локоть и сверлил глазами.