– Замерзла? – спросил старик и отечески обнял ее за плечи.

– Есть немного.

Старейшина понимающе кивнул.

– Киан ушел?

– Увели…

– Вернется, никуда не денется, – произнес он и опустился на землю.

– Мне показалось, или Брунн опять чем-то недоволен? – спросила Нкхау и присела рядом.

– Он беспокоится о Сахо. Ты не должна обижаться.

– Да я не обижаюсь. Просто… я не могу без Киана, хоть убей.

– Ты выпустила свой огонь на свободу, но не умеешь им управлять. Это опасно. Ты можешь сгореть сама и обжечь других. Научись контролировать свой огонь.

– Сейчас меня это заботит меньше всего. Впервые в жизни я чувствую, что живу! Даже если я сгорю в этом огне… – Она осеклась, заметив, как старейшина щелкнул языком и укоризненно покачал головой.

– Огонь – могущественная стихия. Он может сжечь дотла и оставить от тебя лишь горстку серого пепла, а может освободить тебя.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – зевнув, ответила Нкхау.

– Значит, еще не время, – сказал старейшина и продолжал сортировать собранные травы.

Нкхау взяла какое-то растение, лежавшее сверху, задумчиво повертела его в руках.

– Я очень счастлива и мне не хочется, как раньше, разгадывать все эти тайны мироздания. У меня теперь есть все, что мне нужно. У меня есть Киан.

– В таком случае береги то, что у тебя есть, – отозвался старейшина.

Нкхау еле дождалась возвращения Киана. Она даже хотела пойти их искать, но вспомнила взгляд Брунна и решила отказаться от этой затеи. Когда наконец мужчины вернулись, она подбежала к Киану и потянула его за руку:

– Пойдем отсюда!

– Мы на охоту, – словно оправдываясь, бросил на ходу Киан, когда Брунн уже махнул на них рукой.

Нкхау все время отвлекала Киана, не давая ему сосредоточиться. Она стояла позади и то с силой прижималась к нему, зарываясь лицом в его густые волосы, то начинала покрывать поцелуями его спину.

– Останешься голодной, – предупредил Киан.

– Мне все равно, – прошептала она в ответ.

– Потом не жалуйся. – Он повернулся и обнял ее.

Они упали в густую траву, и мир исчез за ненадобностью. Нкхау целовала его губы, льнула к нему, исступленно желая слиться с ним до конца, стать его неотъемлемой частью навсегда. Ей хотелось проникнуть в его кровь и до последнего вздоха пульсировать в его венах. А если это невозможно, то тогда она желала бы поглотить его целиком, как наступающая ночь поглощает остатки света, как тьма поглощает остатки гаснущего рассудка.

– Куда вы ходили? – поинтересовалась Нкхау, когда они с Кианом не спеша возвращались в стойбище.

– Осматривали окрестности, – ответил он.

– Ну и что там?

– Все спокойно.

Киан улыбнулся, взял ее за руку и привлек к себе.

– Почему у тебя всегда портится настроение, когда мы возвращаемся?

Нкхау поджала губы, думая, отвечать ли на этот вопрос. Она знала, что Киану может не понравиться то, что она скажет.

– Брунн так смотрит на нас, как будто мы ему что-то должны, – наконец сказала она, – или он завидует нам.

Киан действительно на долю секунды изменился в лице.

– Это не так, – на удивление мягко ответил он. – Ты как ребенок. Все время обижаешься, злишься. Тебе не кажется, что пора бы уже повзрослеть?

Лишь по одному движению ее бровей Киан понял, какая сейчас последует реакция. Нкхау только приоткрыла рот, и он тут же крепко прижал ее к груди, практически вдавил в себя, лишив возможности разговаривать.

– Тихо, тихо! Все хорошо, – с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, говорил он, похлопывая Нкхау по спине. – Ты не ребенок. Ты женщина.