Из клуба мы практически выползли. Тонька подарила мне золотой четвертак на черной атласной ленте. Опять украшение.

Мы брели по улице к стоянке такси, обнявшись, и горланили happy birthday to you. Внезапно фонари потухли, причём все. Нам открылись звёздное небо и умопомрачительная Луна. Тонька взвизгнула: «Опаньки!» и полезла за телефоном. «Замри, замри, какой свет! Позируй, мать, не стесняйся». А я и не стеснялась. Подхватила юбку и, подпрыгнув, выгнулась, как на фотках из соцсетей. Вдруг что-то сжало мне горло. Всё залила белесая дымка. Голос Тоньки звучал где-то далеко. Земля приблизилась и стукнула меня по затылку. И всё это было заснято на телефон! Но мы ничего в тот вечер не поняли, мы были пьяны, и Тонька вызвала скорую. Она вырубилась в приемной, а мне промыли желудок. Пожурили, и утром мы, измученные, побрели домой.

Моя неугомонная подруга была непривычно задумчива, и я, съедаемая угрызениями совести, заизвинялась:

– Тонь, брось ты! Живая я, ничего не случилось, просто перепила и упала.

Она резко повернулась, замотала головой и потащила меня к скамейке. Мы плюхнулись на нее, не обращая внимания на росу. Тоня сунула мне под нос телефон:

– Смотри сама.

На видео было четко видно, как я в прыжке поймала какой-то лунный луч, вернее не я, а мой чёрный камень. Он словно выключил Луну, вобрав в себя её свет. Тонька глянула на мою шею.

– Он ведь был черным, твой камень. Так ведь?

– Да, – я потрогала подвеску. – А сейчас какой? – и опустила голову, пытаясь рассмотреть. У меня не получилось, ведь камень доставал только до яремной впадины. Я вытащила из сумочки зеркальце, глянула. О боже, он стал прозрачно-голубым, почти белым. Как я это не заметила?

– Разве не странно? – почему-то шептала Тонька. – Что думаешь?

А я ничего и не думала, я была в шоке. Тонька предложила снять кулон, на всякий случай. Я так и сделала: сняла подозрительное украшение и бросила в сумку.

Мы отсыпались почти весь день. Меня разбудила Тонькина мама, протянув свой смартфон.

– Тебя тут разыскивают.

– Бабушка? – удивилась я. Та неистово взахлеб орала:

– Ты что, в игрушки играешь? – Ничего себе, думаю, поздравление с днем рождения. – Где ты взяла камень?! Не надо было вообще его надевать! А раз надела, не снимай больше.

Бабушка явно истерила: «Немедленно надень, немедленно надень! Ты его потеряла? Скажи, что ты его не потеряла».

Спросонья, ничего не понимая, я раздраженно ответила:

– Да о чём ты?

– Камень, тот, который тебе моя сестра подарила! Ты что, не помнишь уже, что сегодняшней ночью было?

– Я-то помню, а ты откуда об этом знаешь?

– Сестра моя объявилась. Ну ты и дура, Настя. Тебе что мать велела? Выбросить подарок.

Я вспомнила. Было дело. Но я не вникала. А бабушка напирала:

– Бегом надень. Без него тебе смерть.

– А если не надену?

– Народ накопится, и тебе будет сложно его через себя пропускать.

– Бабуль, о чём ты? Какой народ?! – я села на кровати, пытаясь вникнуть.

– Надень, говорю тебе, немедленно. Тебе же хуже будет.

Я потянулась за сумочкой. Вытащила подвеску, камень уже не был таким ярко-прозрачным. Потемнел. Я застегнула цепочку, и камень, словно магнитом, притянуло ко мне. Сквозь меня со свистом пронесся ветер.

Задыхаясь, схватила телефон:

– Что это всё значит? Мне тяжело дышать!

А бабушка перестала вопить:

– Поздно уже, не снимай его, он тебе плохого не сделает. Просто будет использовать тебя как проводника.

– Кто меня будет использовать? – гадкий страх пробирался от живота к горлу.

– Владельцы камня, – бабушка всхлипнула.

– Не темни, давай выкладывай! – тут уж завопила я.

– Да не знаем мы, – слегка заикаясь, пролепетала та. – Ну, в смысле, ты им подходишь.