Мистер и миссис Хант были теми людьми, которые хотели «помочь» пострадавшему ребёнку, веря, что доброта и дисциплина способны исцелить любые раны. Рэя, шестилетнего мальчика с огромными глазами, они встретили с ровной заботой – не навязчивой, но и не холодной. Он прибыл с одной мягкой игрушкой и бесконечным страхом в глазах, который не могли заглушить ни тёплые одеяла, ни домашняя еда, ни светлый интерьер новой комнаты.

Первые дни в новом доме были как смазанные кадры – яркие, но чужие. Рэй часто просыпался по ночам, вслушиваясь в тишину, которая не рвалась криками, не сопровождалась шагами по скрипящему полу. Он вставал и подходил к окну, где свет луны ложился на пол холодной полосой. В его голове звучал голос брата, и он чувствовал, как слёзы прокрадываются по щекам, хотя он пытался быть сильным.

– Где мой брат? – робко спросил он как-то вечером, сидя за идеально сервированным ужином.

Миссис Хант, женщина в строгости и жемчугах, на секунду задержала вилку на весу, взглянув на мужа. Мистер Хант медленно убрал салфетку с колен.

– Рэй, тебе теперь не о чем беспокоиться. Твоя жизнь начинается с чистого листа. Твой брат… он в безопасности. – Его голос был безупречно ровным.

Но Рэй знал – это ложь. Он чувствовал, что брат страдает. Он всё ещё слышал его голос по ночам.

Сыновья Хантов, Билли и Дени, близнецы одиннадцатью годами старше Рэя, поначалу держались настороженно. Они не были злыми – просто им казалось странным, что в их доме теперь появился «психованный приёмыш». Один из них однажды шепнул другому:

– Он разговаривает во сне. Молится за кого-то… Или с кем-то. Странный.

Но со временем они начали с ним играть. Сначала сдержанно, потом – искренне. Рэй смеялся, бегал по саду, строил домики из веток. Однако в его взгляде всегда оставалась глубина – чёрная, как бездна, в которой когда-то он потерял всё.

Каждое воскресенье Ханты ездили в церковь. Мистер Хант держал Рэя за руку. Миссис Хант одевала ему белую рубашку и расчёсывала волосы с особой тщательностью. Он выглядел как их сын. Он стал их сыном. Даже документы теперь это подтверждали: Рэй Хант. Но когда он вглядывался в отражение в зеркале, он видел не себя. Он видел мальчика с грубыми руками брата, что когда-то держали его ночью, шепча: «Я с тобой».

Он часто просыпался по ночам в холодном поту. Иногда звал брата, иногда шептал его имя, уткнувшись в подушку.

– Ты всё ещё не хочешь рассказать, что случилось? – спрашивала Шарлота однажды вечером, присаживаясь рядом.

– Он остался там, – тихо ответил Рэй. – Один.

– Кто?

– Братик.

она молча взяла его за руку.

Иногда Генри включал ему мультики, приглашал на прогулки, Билли и Дени предлагали поиграть. Но даже в самый весёлый момент Рэй вдруг замирал, глядя в сторону. Его мысли всегда возвращались в Честерфилд. К тому дому. К тому дню. К брату.

Однажды вечером, когда все уже спали, он сидел у окна, глядя в небо, где едва заметно трепетал мотылёк, пролетевший мимо стекла. Маленький, хрупкий, но упрямо тянущийся к свету.

– Он ведь найдёт выход… – прошептал Рэй. – Он сильный.

Прошли годы. Рэй рос в любящей, обеспеченной семье, но внутри него жило то, о чём он никому не говорил – память о Дэриле. Сначала он просто скучал. Затем – начал бояться, что никогда его больше не увидит. Но со временем эта тоска трансформировалась в решимость: он не позволит прошлому исчезнуть.

А в это время, совсем в другой реальности – в сером здании на окраине города, окружённом железными решётками и кирпичными стенами – жил Дэрил.

Он не знал, что его брат спит в мягкой постели и ест свежие круассаны на завтрак. Не знал, что его имя больше не значится рядом с его. Всё, что у него было – это бетонные стены, крики за стенами, и дневной свет, который попадал внутрь через решётки, оставляя узкие полоски на полу.