«Как похожа эта планета на Землю,» – думал Каэл, пытаясь унять головокружение от постоянного покачивания.

Размышления прервал вид величественных ворот, возникших из-за поворота тропы. Массивные створки из тёмного дерева были покрыты резьбой такой сложности и красоты, что Каэл на мгновение забыл о боли. На воротах были изображены демоны из мифов народа Кай'нао – многорукие существа с горящими глазами, сражающиеся с воинами в доспехах. Рядом виднелись сцены мирной жизни: всадники, гордо держащие в руках свитки; крестьяне, собирающие урожай и кланяющиеся проезжающим мимо господам.

Было очевидно, что отряд – нет, целая армия Словоносцев – подходила к столице провинции, к сердцу своих земель.

Каэла сняли с седла и посадили верхом, но он, уставший, раненый, с кровоподтеками и опухшим лицом, едва держался в седле. Его то и дело подхватывал под плечо один из воинов, выравнивая в седле и не давая упасть.

Когда процессия приблизилась к воротам, один из Словоносцев – молодой воин со шрамом через всю щёку – схватил Каэла за волосы и заставил выпрямиться.

– Ты въедешь в эти ворота как воин, – прошипел он сквозь зубы, – а не как мешок с зерном. Выпрями спину, чужак.

Каэл почувствовал, как железная рука воина удерживает его за затылок, заставляя держать голову высоко поднятой. Боль пронзила шею, но он стиснул зубы и попытался сидеть ровнее.

Через ворота процессия прошла под взглядами десятков жителей, которые выстроились вдоль дороги, чтобы посмотреть на возвращающихся воинов и их странного пленника.

Ещё через час Каэла грубо сволокли с седла, и он, пошатываясь, осмотрелся, пока его вели к центру площади. Деревня – если это можно было назвать деревней – состояла из одноэтажных зданий из какого-то глинистого материала и тростникового плетения. Каэл никогда в жизни не видел ничего подобного: стены домов были отполированы до блеска, а деревянные доски украшены росписями, рассказывающими об истории народа Кай'нао. Каждое здание было произведением искусства, каждая деталь говорила о древней культуре, которая ценила красоту не меньше практичности.

В центре площади Каэла грубо поставили на колени. Камни впились в кожу через разорванную ткань штанов, добавив новую боль к и без того длинному списку его страданий. Лицо горело от ударов, левый глаз заплыл так, что он видел только половиной поля зрения. Губы потрескались и кровоточили, а в рёбрах с каждым вдохом отзывался острый укол. Руки тряслись от усталости и боли, но Каэл старался держаться прямо, интуитивно понимая, что любое проявление слабости будет воспринято как унижение.