На Каэла налетели другие всадники на гар'токах, сталкивая его ударами и пытаясь сбить с ног. Он упал, покатился по влажной земле, успев отбить несколько ударов длинных тактических клинков. Хрипя и рыча от ярости, он перекатился к выпавшему ножу.

К нему подскочили те, кого он сумел отбить, и началось новое фехтование. Враги били его копьями и мечами, но он успевал парировать удары, хотя силы покидали его. В этой схватке он убил еще семерых Словоносцев.

Вокруг шелестел тростник на ночном ветру, слышались крики и визг умирающих, хрип раненых гар'токов. Атмосфера битвы была пропитана запахом крови и смерти.

Через толпу сражающихся пролетел метательный нож и вонзился в плечо Каэла. Он был ранен, покрыт синяками под одеждой и легким тактическим бронежилетом. Лицо его было залито потом и кровью, он устал и тяжело дышал, постепенно истекая кровью.

Огляделся на поле боя, он увидел, что оставшиеся Словоносцы тоже тяжело дышат, переступая через тела своих павших собратьев и медленно кружа вокруг него. Поле битвы было полностью разгромлено.

К нему приближались несколько всадников на гар'токах. Каэл уже едва держался на ногах, когда главарь всех Словоносцев поднял руку, останавливая сражение.

Каэл устало опустился на колени, истекая кровью и потом, обессиленно глядя на окружающих его врагов. Он был один на далекой планете, наедине с противниками.

Главный Словоносец махнул рукой, и его телохранитель вышел вперед, вытащил длинный тактический нож и бросил его под ноги Каэла. Земляне понял – это дуэль, которая решит, выживет он или умрет. Таковы были обычаи местных воинов.

Каэл поднялся и взял оружие. Начался поединок. Бой был неравным – израненный и измотанный земляне против свежего мастера клинка. Не оставалось ничего, кроме как включить собственную ярость и жестокость, на которую он был способен.

Фехтование длилось несколько минут. Каэл использовал все свое мастерство, всю свою волю к жизни. В результате его нож вонзился в шею противника под краем шлема. От усталости они оба упали в разные стороны.

Главарь Словоносцев подошел к лежащему Каэлу. Земляне ожидал смерти, но вместо этого его потащили куда-то, предварительно вырубив ударом по голове.

Мир померк, и сознание покинуло последнего выжившего защитника в этой кровавой бойне среди джунглей планеты Сэко.

Часы текли медленно, словно тягучий мёд, стекающий с ложки в холодную зимнюю пору. Каэл Ворон висел на седле гар'токи, переброшенный через кожаное седло, как мешок с провиантом, и каждый шаг животного отзывался пульсирующей болью в рёбрах. Верёвки, грубо стягивавшие его запястья и лодыжки, врезались в плоть, оставляя глубокие борозды на коже. Кровь давно засохла на губах, образовав тёмную корку, которая трескалась при каждой попытке облизнуть пересохшие губы.

Планета Сэко разворачивалась перед его затуманенным взором в бесконечной панораме чуждой красоты. Природа здесь была до боли знакомой и одновременно враждебно-неземной – словно кто-то взял привычный земной пейзаж и переписал его заново, добавив незримые штрихи инородности. Высокий тростник, достигавший высоты двух человеческих ростов, шелестел на ветру своими остроконечными листьями, создавая мелодичный шёпот, который то затихал до едва слышного вздоха, то вновь усиливался до тревожного стона. Между стеблями тростника виднелись тёмно-зелёные хвойные деревья – исполины, чьи иглы отливали серебром под лучами чужого солнца.

Длинная вереница Словоносцев – Тар'Вэлай – растянулась на добрую сотню метров. Воины народа Кай'нао двигались с размеренностью древнего ритуала: то поднимались в сёдла своих гар'токи, направляя скакунов по широким тропам, то спешивались и пробирались через густые заросли, ведя животных в поводу. Каждое их движение дышало векековой дисциплиной, отточенной до совершенства традицией, которая превращала обычный марш в священное действо.