– Это еще что за саки?

– Поцоле, – словно поняв, о чем спрашиваю, ответила она.

Только я вот ее вообще не понял:

– Поцоле?

– Поцоле.

Я принюхался. Пахло все той же кукурузой. Вскинув взор на незнакомку, решил испытать удачу.

– Поцоле… чим?

В глазах девушки промелькнуло удивление. Теперь улыбка по-настоящему появилась на ее губах.

– Чим! Чим! – и поднесла чашу ко мне.

– Понял, кукурузная вода, значит…

Напиток оказался сладковатым и освежающим. Напомнил бульон от картофеля с излишним крахмалом. Сухость во рту прошла, даже боль в горле притупилась.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я.

Косоглазка не ответила. Она молча стала собирать посуду, намереваясь уйти.

– Меня Максим зовут, – попробовал я наладить контакт.

Девушка подняла взор и настороженно посмотрела на меня:

– Майнг.

– Понятия не имею, че это значит, – с моих уст сорвался вздох, – но мое имя… – тут я указал подбородком на себя, – Максим. А твое? – кивнул в ее сторону. – Как твое?

С минуту она продолжала смотреть на меня и, кажется, о чем-то думала. Затем медленно подняла руку и ткнула пальцем мне в грудь.

– Майнг… Мак… сим.

– Да! – громко прошептал я и закивал. – Похрен, пусть будет майнг Максим. А твое как? – и вновь кивнул на косоглазку.

Та опять ненадолго задумалась, но потом ее личико просветлело, и она выдала:

– Иш-Цацке.

Я чуть не прыснул, но вовремя сдержался:

– Иш-Цацке? Любишь всякие цацки что ли? Глядите, какая цаца.

Разумеется, она ничего не поняла. Только улыбнулась открытой и светлой улыбкой. Мне от нее даже стало неловко. Будто подшутил над умственно отсталым.

– Цацке, – уже серьезно повторил я. – Так попроще будет… наверное.

Индианка на секунду замялась, затем кивнула, положила ладонь на грудь:

– Цацке.

Взяла посуду и вернулась к очагу.

Я же выдохнул и откинулся на кровать.

«Ну, прогресс есть, уже хорошо».

– Цацке, – внезапно вновь позвал девушку.

Та обернулась через плечо.

Я демонстративно повел связанными руками:

– Может, отпустишь?

С мгновение она недоуменно взирала на меня, потом быстро мотнула головой:

– Майнг.

И вернулась к хозяйским делам.

Я разочарованно вздохнул:

– Но попытаться стоило.

Уставший и разморенный духотой, мой организм довольно быстро погрузился в сон.

На этот раз стук был куда более грубым. Я сразу догадался, что это Анас.

Оторвавшись от монитора, недовольно буркнул:

– Входи.

Татарин переступил через порог, закрыл дверь и положил на стол передо мной кипу бумаг. На губах работника играла привычная улыбка, но сейчас она мне казалась немного другой. Чуть печальнее, что ли?

«Жалеет, что отдал мне банку с ананасами? Пусть забирает, я все равно больше двух колец не съел».

– Это отчет по продажам за месяц? – уточнил я, ткнув пальцем в бумаги.

– Ага, шеф, – кивнул Анас, – он самый.

– Чет большой, – я начал пролистывать, – сомневаюсь, что вы на столько наработали.

– Тут еще заявление Ирусика в конце, – добавил татарин.

Я вскинул голову:

– Какое заявление?

– Об увольнении, шеф, – улыбка Анаса стала шире и… еще печальнее? – Да мое тоже там имеется.

Секунду я недоуменно таращился на эту улыбочку, потом откинулся в кресле и выдохнул:

– Это что за бунт на корабле?

– Прости, шеф, – развел могучими руками татарин, – но гребцы на галере сдохли.

– Да че ты несешь?!

Я вдарил кулаком по столу. Банка с ананасами подпрыгнула, и пара сладких капель упала прямо на отчеты.

– Вот видишь, Максимка, – нарочито весело хмыкнул работник, – Ирусик права, совсем себя извел работой, на подчиненных срываешься.

– Это вы мне свинью подложить решили?! – я подался вперед. – Че, завидно стало, сколько монтажка денег приносит?! Так от этого ваша зарплата зависит!