Я напряг мышцы и попробовал ослабить путы. Выглядели те не шибко толстыми, может удастся их разорвать? На лбу выступила испарина. Затекшие ладони и усталые ступни плохо слушались, в кожу будто сто иголок воткнули.

«Петухи проклятые…».

Спустя минуту бесплодных попыток стало очевидно – хрупкая видимость веревок оказалась обманчивой. Они даже не шелохнулись, когда я дергался.

«Говно…».

Прислушался. Если не считать копошения индианки да щебетания птиц и криков обезьян, ничего не было слышно. Раскрашенный туземец, скрывшийся в соседней комнате, вел себя тихо. Может уснул?

«Да и насрать…».

Несмотря на легкий туман, обволакивающий разум, да боль в горле, я решил обдумать положение. Все равно большего не оставалось.

«Итак, вряд ли это место для съемок фильма или затянувшийся розыгрыш на телешоу».

Первые сомнения, что я попал куда-то не туда, появились во время созерцания здоровой пирамиды на берегу. С тех пор они только крепли с каждым часом.

«Ахренеть, но как это возможно вообще?! Это ж бред полный!».

Однако все, что представало предо мной, точно не являлось бредом или белой горячкой. Я отчетливо различал запах готовившегося мяса и методичное шварканье ножа. Видел спину точеной индианки, которую облегала зеленая накидка. Ощущал крепкие путы на руках и ногах. Точнее… уже нет. Конечности окончательно затекли.

«Ладно, допустим, я в… где? Заблудился и попал в резервацию? Или очутился на диких землях туземцев? Чет не припомню, чтоб таковые были в Мексике. Предположим я в… где? В прошлом? И что делать? Что делать-то?! Говно!».

В животе заурчало, когда по хижине начал распространяться запах крольчатины. Вскоре к нему добавился аромат кукурузы. Я сглотнул слюни.

«Надеюсь, меня не собираются морить голодом…, а вообще, что со мной собираются делать в принципе? Зачем я им, нахрен, сдался?».

Если б хотели убить, то, наверное, уже сделали это. Закололи на берегу или выбросили в океан. Моментов предостаточно. Для чего такие хлопоты – вести на остров, потом в деревню, связывать…

«Уж не хотят ли меня зарезать на одной из пирамид как в том фильме Мэла Гибсона?».

От одной мысли об этом меня бросило в пот. Даже думать о подобной участи не хотелось, но она, как назойливый комар, возвращалась снова и снова, жаля мозг. И спрея от такой проблемы еще не изобрели.

«Спрей…».

Разум сделал причудливый виток размышлений, вернувшись к моим вещам.

«Куда они положили спрей? Обратно в сумку? Или тот крашенный с собой забрал? Говно… я не помню! Но надо попробовать вернуть вещи. И произвести на этих чудиков впечатление. Вдруг сойду за бога или типа того? Кому эти петухи поклоняются?».

Думы прервал туземец, появившийся из соседней комнаты. В руках он снова держал копье. Окинув меня хмурым взглядом, он что-то коротко бросил девушке и направился к выходу. В сумраке дома тускло блеснули очки, заплетенные в волосы аборигена.

«Очки… телефон!».

– Э! Мобилу! Мобилу верни! – крикнул я, чуть не закашлявшись.

Туземец остановился и бросил через плечо:

– Майнг.

Я лихорадочно вспоминал, как они называли сотовый, впервые увидев его.

«Как же… как же… говно, ну как же?!..».

Воин переступил через порог, когда в памяти, наконец, всплыло искомое слово.

– Ниино! Это мое ниино!

Он замер. Колокольчики тихо звякнули над проемом. Индеец медленно обернулся и внимательно посмотрел на меня. Я затаил дыхание.

«Понял? Понял, нет?».

Сердце громко стучало в висках.

Туземец неспешно поднес руку к волосам. Дотронулся до очков. В раскосых глазах заплясал огонек сомнения.

– Мое ниино! – надавил я, вложив в голос всю твердость, на которую остался способен.