Владар был чуть ли ни единственным мужчиной, который мало пил эту и другие настойки, потому как постоянно размахивал молотом в кузнице и разводил жаркий огонь в печи, работая круглый год. Но и он казался чужим, ведь как и остальные, считал, что болезни, сны и старость нам посылают Верховные Боги, а рассвет приходит потому, что Дневное Божество зажигает факел над своей постелью. К сожалению, я сама многого еще не знала и могла только догадываться о тайнах природы, ведь все, что читала в книгах, заставляло задавать еще сотню вопросов, на которые не находила ответа.

Скрывать свои знания было трудно, потому что я понимала ложность существующего вокруг меня мира и едва заставляла себя держать язык за зубами, когда при мне говорили смешные и нелепые вещи.

Мне порой так странно: отчего отличаюсь от других? Отчего им спокойно живется, и они принимают жизнь такой, какая она есть? Плохо то или хорошо? С тех самых пор, как помню себя, всегда хотелось знать больше, чем позволялось ребенку, а потом и девушке моего возраста.

Отец не разговаривал ни о чем, кроме как о послушании, домашнем хозяйстве или о славных мужчинах нашей деревни. Стоило всего раз выразить свое желание пойти в обучение наравне с мальчиками, чтобы вызвать его насмешку и неудовольствие. На вопрос, почему девочки не учатся, как мальчики, он только буркнул:

– Не для вашего ума это дело. Знай свое место, Марешка. Ты смотри, учиться ей вздумалось. Вон, остальные девицы прядут да шьют, да кашу варят, а еще помалкивают. Так и тебе следует поступать.

Искать понимания было совсем не у кого. Моей отрадой стала Велеслава – долговязая, сухая, как осенний лист, старуха, с длинными белыми волосами, доходящими до самых пят.

Ее уважали Старейшины и прислушивались к ней. Велеславу не пускали в Красный Терем, потому что она уродилась женщиной и с этим нельзя было ничего поделать. Даже Велеслава не имела права присутствовать в Тереме, когда почтенные старцы вели разговор о жизни деревни или принимали редких чужестранцев и купцов, неведомо откуда прибывших. С такими гостями никто не имел права заговорить. За этим строго следили.

Чужестранцы долго не задерживались, им не позволялось свободно ходить по деревне и рассказывать о себе. Старейшины говорили, что гости могут посеять смуту и раздор своими рассказами, потому как Дальний Мир жесток и опасен, и что следует избегать всякого влияния его на деревню.

Зато гости из далеких стран привозили редкие и красивые вещи: зеркальца, ткани, украшения и разнообразную домашнюю утварь. Все это было дорого по нашим меркам и за одно зеркальце купцы могли запросить овечью тушу или мешок ячменя. Поэтому привезенное хранилось бережно и доставалось по особым праздникам. Ту самую солнечную ткань отец обменял у одного купца на бочку с водицей, загадав, что платье из него обязательно принесет мне счастье и я все-таки стану невестой.

Когда я поведала Велеславе о моей проделке с пирогом, она долго хохотала, сверкая оставшимися зубами, и смех ее походил на уханье филина в лесу. Насмеявшись, старуха погладила меня по голове и посоветовала перестать опасаться дня, когда к моему порогу придут сваты с подарками. Слишком весомым оказался мой проступок в глазах мужского населения деревни. Зато, стоило мне упомянуть Владара, как она нахмурилась.

– Угрюмый он больно, да непростой. Себе на уме. Любого покажи в деревне – скажу, кто он и о чем думает. А этот как ларчик с потайным замком. И девки к нему так и липнут. Небось, сама видала. Держись от него подальше, Марешка, кабы не явился в ваш дом на рассвете с расшитым полотенцем и не предложил за тебя отцу щедрый дар. Вот тогда плохо дело станет.