– Надо сказать тому купцу, что он слуг вконец распустил, -тихо шепнул Крас.

Остановившись перед одной из дверей широкого коридора, женщина, поджала губы с сердито процедила:

– Царевичи вы там, аль нет – то мне доподлинно неведомо, а будить его Никита Иваныч ни под каким предлогом не велели, я ему под горячую руку попасть не хочу, сами тут дальше разбирайтесь, а лучше подождите. Покуда он проснется, коль нужда в нем есть!

Она развернулась и быстро ушла, стуча каблуками сапог.

Богатыри в нерешительности остановились перед запертой дверью, из-за которой не раздавалось ни звука.

– Открывай, -неуверенно пробормотал Крас.

Радим нахмурился и рывком отворил дверь – ну почти. Дверь оказалась слишком тяжелой, и богатырь, можно сказать, повис на ней. Крас помог брату, и общими усилиями исполинская дверь была отворена. В комнате было темно, как в пещере, лишь тонкая полоска света, пробивающаяся меж ставень, падала на медвежью шкуру, да серебристые пылинки беззвучно летали на свету.

Когда глаза привыкли к темноте, братья с трудом разглядели очертания мебели. На широкой кровати явно кто-то лежал.

– Ээй, богатырь! –первым начал Крас, – повернись к стене задом, а к нам- …

Закончить знаменитую фразу он не успел, – потому что вдруг разучился говорить и неслышно осел на мягкую шкурку.

Радим был повежливее, впрочем, это ему не сильно помогло.

– Не гневайся, Никита Иванович мы к тебе с просьбой пришли, не гне…

Второй брат также не успел закончить начатое, и вслед за братом упал на пол…

………………………………………

– Так-так…

Напротив заботливо усаженных спинами друг в другу братьев, сидел купец Никита Иваныч, собственной персоной. И если бы знали они, что он является потомком славного Добрыни Никитича, некогда сразившего самого Змея Горыныча, то уж поостереглись столь беспардонно вламываться в его дом.

Никита Иваныч, судя по красиво налившимся фингалам у братьев (под правым глазом-у Радима и под левым-у Краса), мало чем уступал в силе своему славному прадеду.

Окна давно были раскрыты, так что холодный осенний воздух беспрепятственно освежал спальню, а дневной свет освещал приветливое лицо хозяина дома.

– Ты, значит, самый умный, -повернулся он в Красу.

– Давай знакомиться, Никита!

Он протянул пудовую ладонь.

– Очень приятно, -буркнул Крас.

– Так ты гостей встречаешь! –снизу вверх с вызовом посмотрел на него Радим.

– Так то – гости, а то – вы.

Никита Иваныч, казалось, ничуть не обиделся.

– Ворвались в мой дом, разогнали моих верных слуг, надо мной шутить изволили. Иль что, коли царевичи – так все можно? Но не у меня, ко мне сам Берендей без разрешения не заходит. Так что, приятно познакомиться и проваливайте, господа хорошие.

С этими словами купец легко поднялся и подошел к столу.

Хорош был Никита Иваныч, что былинный богатырь: как говорится, статен и высок, выше наших героев почти на целую голову и шире в плечах по крайней мере, раза в полтора. Прибавьте к этому насмешливые небесно-голубые глаза на мужественном лице да гриву волос цвета спелой пшеницы, вдобавок к огромному состоянию, которое он ежегодно приумножал, торгуя всевозможными заграничными редкостями, и сразу станет ясно, почему на этого субъекта еще три года назад все столичные невесты объявили самую настоящую охоту, до сих пор, правда, безуспешную, потому что потенциальный «жених» бессовестно уходил в походы за дальние моря, так что подловить его на светских мероприятиях не представлялось возможным, хотя бы потому, что он их практически не посещал. Вчера вон посетил сдуру, и что? Давний друг отца, боярин Филимон Панкратович так просил потанцевать с его дочерью, мол, окажи честь, займи дочурку…