Обида? Да пошел он! А на Гришаню-то чего накинулся?.. Да если бы не Саврасов, не успела бы она погрузить на ковчег всех своих животных.

Щека горела так, будто с нее содрали кожу: Руслан в своей ярости не подумал о силе удара. Приложив смоченную в холодной воде ткань, Женя лежала на койке и пересчитывала деревянные панели на потолке. То, что Руслан кричал ей в порыве ярости, она пропустила мимо ушей, не запомнив: уж больно неожиданно он на нее накинулся, однако мерзкий осадок в груди остался.

Так ведь и спрятаться не вышло. Среди этой суматохи на корабле ей не остаться наедине со своим горем. Лучше бы она была дома, в одиночестве: среди голосов за стенами ей бы не слышался голос отца. Вот он отрывисто отдает приказы, вот орет на непослушную скотину, ей даже на секунду послышалось собственное имя.

Дверь в каюту неожиданно отворилась. Отец стоял на пороге живой и невредимый, давно не стриженный и хмурый, как всегда.

Женя даже привстала на кровати, но наваждение уже прошло: это Федор прошел к ней и сел рядом:

– Что ж ты, Женька, бегаешь от людей-то? Хорошо хоть на ковчеге спряталась, а не в лесу…

– Ты мне не отец, дядь Федя.

– Верно, не отец. Но я помогал Ивану, чем мог, старался, крестил тебя, воспитывал. Да и кто теперь тебя уму-разуму учить будет?.. Вон трое здоровых мужиков утонуло да еще двое ребятишек… – Федор помолчал немного и добавил:

– Кирилл Павленко вместе со скотиной в хлеву остался. Дверь заклинило…

Женя встрепенулась:

– А Ксения?!

– Она… в трауре. Вода поднялась, Женя. Вёска считает потери… Тебе нельзя прятаться.

– Что значит нельзя? Мало вам всем похорон, хотите, чтобы я еще чего утворила?

– Ты – Капустина, забыла об этом? Ты Иванова дочь. Так уж повелось у нас, что Голова назначает себе наследника, и обычно, да ты знаешь это, они готовят своих детей. Вот только Костя и Ваня не успели этого сделать. Ты еще так юна, но Руслан-то уже взрослый, он поведет корабль как наследник Константина, как сын Головы. И вся вёска будет слушать его. Но кого будет слушать Руслан? Свою мать? Петровского? Нельзя отдавать ковчег Дудковым.

Женя поняла, к чему он клонит.

– Зачем я, по-твоему, сбежала ото всех? Плевала я на Дудковых, захотят потопить ковчег – пусть, – в отчаянии отмахнулась Женя.

Разговор свернул не в то русло, на которое рассчитывал Федор, он тяжело вздохнул:

– Я знаю, что момент неудачный, но тебе нужно решить: либо самой стать во главе Капустиных, и никто не осудит, но, сама понимаешь, вряд ли будут уж очень слушать тебя, авторитет важно заслужить, одного наследования по крови мало. Либо выбрать кого-то себе на замену. Да и помириться бы тебе с Русланом…

– Нет, – отрезала девушка, поджав губы.

Федор, будто не слыша ее, продолжил, приглаживая пальцами рыжую бороду:

– … люди успокоились бы. Сейчас вёске как никогда нужен мир. Вода поднялась, против нее нужно бороться сообща, а не распадаться на два враждующих лагеря.

Женя отняла тряпицу от щеки, с вызовом посмотрев на Федора. Тот смутился:

– Это он тебя так?..

– Я не буду с ним мириться, – Женя вернула тряпицу на место. – Если это он убил моего отца…

– Он не убивал твоего отца, – Федор хотел бы, чтобы эти слова звучали уверенно.

– А кто же тогда? Я должна знать!

– Я не знаю, – склонил голову Федор.

Женя только вздохнула.

Мужчина неожиданно понял, что требует от шестнадцатилетней девочки мудрости взрослой женщины, силы преодолеть ненависть, которая и взрослым-то не всем дана. Ей самой сейчас так нужны опека и забота… Федор обнял крестницу, казавшуюся такой хрупкой в его огромных руках.

– Знаешь, Женек, дед Евген или Стас Саврасов – хорошие кандидаты, чтобы стать Головой.