Бабулька упёрлась подслеповатым взглядом в живот богатыря и невольно с кряхтением запрокинула голову, чтобы увидеть незваного гостя. Увидела. Ойкнула. Поняла, что если у ночного татя будет намерение что-то забрать, то остановить его точно не получится: поблизости других таких здоровяков не водилось.

А Волька продолжал искренне и по-доброму улыбаться:

– Ты, бабка, не робей: мы ж не за так, а за медный пятак.

Старушенция попыталась улыбнуться во все свои три зуба. Своим тугим слухом она что-то расслышала про медный пятак. Неужто люди добрые пожаловали? А что он всё «мы», да «мы»? А где остальные?

– Ась? – спросила бабулька для уточнения.

Богатырь наклонился поближе к уху хозяйки дома и гаркнул:

– Мы не за так, а за медный пятак!!!

– Да слышу я, слышу! – заковыряла в ухе бабка. – Хотя, похоже, этим ухом уже не слышу. А где вы? Кто ещё с тобой?

– Я Волька, крестьянский сын, казак из Раздоров, и мой котейка, – ткнул пальцем вниз Волька.

Бабка нагнулась и прищурилась, поднося пламя ближе к котэ. Пушок сидел со своим обычным презрительным выражением морды и нетерпеливо ждал, когда малахольный и глухая бабка, наконец, поймут друг друга, хоть где-то их мысли должны же найти общие точки соприкосновения.

– Ой, батюшки-светы! Какой симпатичный котька! – воскликнула бабка, а Пушок предупредительно на неё зашипел, чтобы не обольщалась на его счёт.

– Ладно, не кипятись, не буду тебя трогать, котик-котик, мяконький животик, – улыбнулась бабулька. – А меня Агафьей величать. Чего пожаловали, гости незваные, чего хотели? И что там было про медный пятак? Остановимся на этом моменте подробнее.

– Обвечеряти бы нам с котейкой. А коли есть возможность, то и поесть-попить не мешало бы. Вот деньги, – достал витязь мошну и открыл.

Бабка за всю свою жизнь, проведённую в труде и поте в полях в раковых позах, никогда не видела столько денег: в мешке гостя были полушки, алтыны, копейки, гривенники, серебряные рубли, общая сумма монет была около десяти рублей. Доверие её к ночным захожим резко возросло.

– Ну, Волька, крестьянский сын, раз уговор был про пятак, то пятак и возьму. В хате положить, увы, негде, ты со своим весом трухлявые лавки совсем переломаешь, а вот на сеновале – пожалуйста. Туда же дам вам с котькой кашу и молока. Добро?

– Добро, бабка, мы не привередливые.

Всеволод и Агафья посмотрели на Пушка, тот всем видом показывал, что он очень привередливый, но сказать вслух ничего не может. Вот такая вот тирания кожаных над его пушистым величеством.

– Ну вот и ладушки! – удовлетворённо хмыкнула бабулька. – Утром деньги, вечером стулья.

– Чего?

– Пятак, говорю, вперёд давай!

Тут богатырь засмущался, покраснел и встал столбом.

– Э… Гм… Бабка Агафья, ты того: сама возьми из мошны, сколько надобно.

– Ой, батюшки-светы, а ты чего, милок, считать не умеешь?

Волька опустил взгляд.

– Не умею… Не успел още научиться.

Глаза Агафьи алчно загорелись, она не хотела упускать свой шанс и собиралась взять точно больше пятака, раз подвернулась такая возможность. Старушка потянулась в мошну за целым серебряным рублём. Тут откуда-то снизу вылезла серая лапка и ощутимо треснула ей по ладони, бабка тут же одёрнула руку и присмотрелась, откуда ей прилетело. Это был Пушок, уже перепрыгнувший на локоть Вольки. Как потом будет думать Агафья, ей явно пригрезилось, но в тот момент котяра чётко сложил лапку в кулак и молча ей пригрозил, а чтобы не оставалось сомнений в его знаках, он ещё и выпустил когти. Хозяйка аккуратно и медленно вытащила из мошны алтын и две копейки, показала проверяющему. Котейка натянул улыбку и подтверждающе махнул лапкой. Сделка состоялась.