Знание опалило его разум. Скверна внутри него металась, разъярённая тем, что её считали лишь инструментом, порождением чужих амбиций. Холод Сердца давил, требуя порядка, стабильности, грозя снова заморозить его волю. Баланс был на грани разрушения.

«Я – не орудие!» – мысленно взревел он, обращаясь и к Сердцу, и к Скверне, и к тем неведомым кукловодам, что дёрнули за ниточки его возвращения. «Ни ваш, ни её! Я – Каэрон! Я – Мерунес Дагон! И я сам определяю свой путь!»

Он сделал шаг к сфере Сердца Зимы. Он не пытался её поглотить, как того требовала Скверна. Он не пытался её исцелить или подчинить, как, возможно, хотел Лёд. Он протянул руку – не к самой сфере, а к той точке равновесия между её холодным светом и тёмными шрамами Скверны на ней.

Он влил туда свою волю. Свою обретённую и отвоёванную суть. Не огонь и не лёд, а сталь – холодную, твёрдую, способную существовать между ними.

Сфера отреагировала. Она не взорвалась, не погасла. Она завибрировала, и тёмные прожилки на ней на мгновение вспыхнули ярче, а затем начали медленно бледнеть, словно его воля прижигала раны, не исцеляя их полностью, но останавливая кровотечение Хаоса. В то же время, холодный свет стал менее жёстким, в нём появилась… глубина? Или принятие?

Он не забрал силу Сердца. Но он оставил на нём свой след. Показал, что возможен иной путь – не подчинения одной крайности другой, а шаткого, опасного, но осознанного равновесия.

Когда он отнял руку, зал показался ему иным. Тишина осталась, но она больше не была гнетущей. Холод был ощутим, но он больше не пытался его заморозить. Он чувствовал себя опустошённым, выжатым до дна, но – цельным.

Знание осталось с ним. Знание о Скверне как об извращённом Хаосе. Знание о ритуале и о третьей силе, играющей свою игру. Знание о том, что его путь будет ещё опаснее, чем он предполагал.

Он медленно повернулся и пошёл к арке, ведущей обратно. Он не знал, что скажут Стражи. Он не знал, что ждёт его дальше. Но он знал, кем он не является. Он не был марионеткой. И он больше не был просто Каэроном, слепым в своих амбициях. Он был Мерунесом Дагоном, и его война только начиналась. Война не только за мир, но и за собственную душу, зажатую между Льдом и Скверной.

Глава XXII: Багряный Снег под Чёрным Льдом

Когда Мерунес вышел из арки обратно в главный зал башни, воздух здесь уже не казался таким враждебным. Холод всё ещё был глубок, но он словно признал его право на существование, на проход. Он шёл к выходу, чувствуя себя одновременно опустошённым и наполненным – знанием, которое обжигало хуже любого огня, и хрупким равновесием, которое приходилось удерживать ежесекундно между ледяной бездной Порядка и кипящим Хаосом Скверны внутри.

Свет снаружи ударил по глазам после полумрака башни. Долина встретила его той же серой тишиной, но что-то изменилось. Воздух не дрожал от скрытой энергии башен так сильно, словно Сердце Зимы, признав его или устав от борьбы, снова погружалось в свою ледяную дрёму.

Стражи стояли там же, где он их оставил, неподвижные, как статуи из кости и меха. Главный Страж со спиральной маской медленно повернул голову, когда Мерунес приблизился. Под маской нельзя было разглядеть лица, но Мерунес почувствовал их изучающий взгляд, лишённый прежней враждебности, но полный настороженности.

– Ты… вернулся, – голос Стража был ровным, но в нём слышалось эхо удивления. – Лёд не поглотил тебя. И ты не разрушил его. Башни молчат иначе. Что ты сделал там, Каэрон Возвращённый?

– Я нашёл ответы. И напомнил Сердцу о равновесии, – ответил Мерунес. Он не собирался делиться всем, что узнал. Знание было его оружием и его бременем. – Путь свободен?